Госдепартамент организовал издание специальной брошюры. Ее текст включал и 
пресловутые «письма». Это был совершенно открытый документ, который рассылался 
многим военным и промышленным организациям и, кроме того, был зарегистрирован в 
ООН как международный договор. Полковник Джонс, заботясь о нуждах Веннерстрема, 
любезно вручил ему целую кипу этих брошюр.

– Договор вам пригодится! У нас вы могли ссылаться на него, поскольку мы знаем, 
о чем речь. Но многие другие не знают. Показывайте его, рассказывайте! Особенно 
когда дело будет касаться закупок. Если нужно, мы можем обеспечить любое 
количество экземпляров.

В тот же день невероятно любезному и общительному шведскому полковнику удалось 
стать членом спортивного клуба Пентагона, где он потом постоянно играл в сквош. 
После оформления заявки его допустили и к занятиям на авиационном тренажере, 
благо, эта великолепная установка находилась в том же подвальном помещении, что 
и залы сквоша. Короче, он покидал Пентагон с приятным чувством, что менее чем 
за час организовал чуть ли не все свое пребывание. Сквош и тренажер сами по 
себе были ценны для здоровья, но их основное предназначение – установление 
контактов. Таким образом, Стиг мог встречаться с офицерами, перспективно 
интересными и полезными для решения его технических и нетехнических задач.

Вернувшись в посольство, Веннерстрем с усмешкой вспомнил о Петре Павловиче и 
параграфе, оговаривающем «физические тренировки». Бродя по своему новому 
кабинету, он мысленно возвращался в Москву и представлял, как бы отреагировал 
Петр, узнав, что его агент выполняет условия контракта, играя в сквош в 
Пентагоне…

Большую пользу приносили обязательные визиты к коллегам из других стран. Чем 
больше завязывалось знакомств, тем больше Стиг убеждался, что нет другой 
столицы, где было бы столько же военно-воздушных атташе, как в Вашингтоне. Он 
начал с генералов – преимущественно потому, что американцы помещали их в 
«высшую лигу» списков, независимо от сроков аккредитации. В других странах, 
например, имеют обыкновение определять старшинство по продолжительности 
пребывания. Но здесь царили другие традиции, и следуя им, Веннерстрем нанес 
один из первых визитов советскому военно-воздушному атташе генерал-майору 
Виктору Кувинову.

Русские военные располагались в собственном здании недалеко от шведского 
посольства. И когда швед явился туда, у него создалось такое же впечатление, 
как и при посещении американцев в Москве, – обе резиденции производили 
впечатление самостоятельных военных штабов с массой снующего персонала.

Он уже знал, что Кувинов – его связник. Нелегальная встреча должна была 
состояться лишь через несколько месяцев. Знал ли об этом и Кувинов – трудно 
было определить. Во всяком случае, он ничем не обнаружил себя. Предложил чаю, и 
беседа пошла оживленно, поскольку гость только что прибыл из Москвы. 
Впоследствии Стиг вспоминал, что отвечать на вопросы русских об их собственной 
столице ему казалось весьма забавным.

Несколько дней спустя уже сам Веннерстрем принимал гостей согласно 
дипломатическому этикету. И по иронии судьбы единственным, кто не нанес ему 
ответного визита, оказался Кувинов. Возможно, информация об агенте поступила к 
нему после, и это побуждало ждать. Впрочем, подобное поведение не беспокоило 
Стига, ведь он имел статус «агента на месте» – таким термином в американской 
разведке принято обозначать шпиона, действующего под прикрытием официальной 
должности. В отличие от «крота», не имеющего возможности открыто встречаться со 
своим связником.

В день ежегодного большого приема для дипкорпуса, устраиваемого президентом 
Трумэном в Белом Доме, они вновь увиделись с Кувиновым. Но лишь на расстоянии.

На приеме 1952 года было особенно празднично, потому что Белый Дом вновь 
открылся после недавнего капитального ремонта. Около тысячи приглашенных 
заполонили окрестные улицы, а для того, чтобы занять удобное для парковки место,
 некоторые прибыли даже на час раньше. Я оказался в их числе. Гости собирались 
в большом зале на первом этаже и растекались в «ручейки», отгороженные друг от 
друга тяжелыми декоративными канатами. Эти импровизированные коридоры вели к 
«устью» – месту встречи с президентом.

В соседней веренице я увидел Кувинова и стал наблюдать, как он ведет себя на 
торжестве. Выглядел он прекрасно: свободным и непринужденным, любезным и 
улыбающимся, настолько далеким от типа человека с «каменным лицом», что 
невозможно было его таковым представить даже в этих солидных очках.

Когда двери в смежную комнату раскрылись, на встречу с Трумэном «запустили» 
группу, в которой находился и Кувинов.

Бедному президенту выпала нелегкая участь здороваться со всеми гостями, и 
некоторые жали его руку слишком сильно, охваченные верноподданническими 
чувствами под влиянием оказанной им чести. Трумэн не мог выдерживать долго,