Собираясь зашифровать сообщение – его содержание было таким, что могло легко 
привести к автору и приходилось надеяться только на тайнопись, – Стиг по ошибке 
взял два листа бумаги вместо одного. Поэтому зашифрованный текст остался на 
нижнем листе в виде очень слабого, невидимого для глаза отпечатка. По какой-то 
причине после окончания работы он сжег только первый лист. Было это ошибкой или 
халатностью – одному Богу известно. Нижний листок так и остался в ящике стола 
среди неиспользованной бумаги. Оттуда он попал в руки СЭПО после задержания 
Веннерстрема в 1963 году. Каким-то химическим составом они проявили часть 
текста, который затем использовали в качестве улики.

В нем, кроме информационной составляющей донесения, упоминалось имя 
американского секретаря посольства, который был в то время резидентом ЦРУ в 
Стокгольме.

Передачи по радио прекратились с июля месяца. Это означало, что Петра Павловича 
нет в Москве и он недосягаем. Поступали только обычные позывные, после которых 
слышался сигнал окончания передачи: значит, для Стига снова ничего нет. Почему 
в такое критическое время Петра не оказалось в Москве? Ответ напрашивался один: 
конечно, он на Кубе со специальным поручением. В октябре кризис достиг своей 
кульминации и начал затихать, а через месяц возобновились радиосообщения. Агент 
сделал вывод, что Петр вернулся домой.

Увиденный в Париже суперсовременный радиоприемник «Халикрафтер» он, в конце 
концов, приобрел. Делать из этого тайну, разумеется, было невозможно. 
Интересующимся Веннерстрем рассказывал о занимательных сеансах связи 
радиолюбителей, которые он прослушивал на созданном специально для них 
приемнике. Однажды Стиг разговорился по телефону с одним радиолюбителем и 
попросил у него совета по поводу антенны. Это было в сентябре 1962 года, и, 
благодаря прослушиванию, СЭПО узнало о приемнике. Впрочем, новоявленный 
радиолюбитель упоминал о нем по телефону и позже, в разговорах с другими людьми.


«Халикрафтер» был одним из промахов, ускоривших падение. Контрразведка 
отнеслась к приобретению приемника весьма подозрительно. Она зашла так далеко, 
что установила возле дома агента контролирующую аппаратуру с целью перехвата 
радиопередач. Но и это не дало желаемых результатов. Никакого передатчика не 
было, так как мысль о нем так и не реализовалась. При аресте, во время обыска 
виллы, СЭПО обнаружило на территории мачту для флага, сделанную из легкого 
металла. Ее специально повалили, чтобы убедиться, нет ли внутри чего-нибудь, 
имеющего отношение к радиопередачам. Там не оказалось ничего, кроме ржавчины.

В сентябре произошло еще одно значительное событие. Ушел со своего поста 
министр иностранных дел Остен Унден, и ему на смену пришел Торстен Нильссон. 
Вначале он не знал о подозрениях относительно Веннерстрема. Лишь в декабре, 
узнав, что предполагается установка двойного телефона в его жилом доме и 
служебном кабинете, он, если верить прессе, улыбнулся и сказал:

– Поразительно, на каких шатких основаниях держится право подслушивания в нашей 
стране.

Думается, это как нельзя лучше характеризовало положение Стига. Даже на рубеже 
1962–1963 года СЭПО все еще не имело улик, которые оказались бы настолько 
весомыми, чтобы убедить непосвященных.

В то же время «посвященные» размышляли и прикидывали, как бы отстранить 
Веннерстрема от работы в МИДе. Лучше всего было просто уволить, но не 
находилось достаточно веского основания. Поэтому предполагалось снова 
предложить отверженному должность, которая была бы «менее опасной». К этому 
подталкивало и СЭПО. Вполне подошел бы какой-нибудь пост в промышленности, тем 
более что министру обороны это было нетрудно организовать. Но ничего не вышло. 
И если бы это намерение было реализовано… кто знает, что ответил бы Веннерстрем.


Последний шанс! Бесповоротно последний. Лучший случай избежать несчастной 
участи. Но судьба судила иначе – оставалось шесть месяцев до катастрофы.

10 января 1963 года контрразведка сочла, что прослушивание телефона дало 
результаты. Причиной стал звонок Барановского. Русский сообщал, что книга 
поступила. Что это значило? «Кодовая фраза» – так решило СЭПО.

Но любое драматическое обязательно имеет свою смешную сторону: Стиг и в самом 
деле заказал у Барановского книгу, которая понадобилась ему для работы. Одну из 
немногих русских книг по вопросам разоружения. Полностью легальное дело! В 
советском посольстве экспертом по вопросам разоружения был как раз Барановский. 
Такой же человек имелся и в американском посольстве, и в этом не было ничего 
примечательного. Но в глазах СЭПО все, что делал Веннерстрем, выглядело 
подозрительным. Ловушка не должна была захлопнуться вхолостую!

23 февраля выявился новый компромат. Стиг позвонил в штаб обороны и попросил на