Против засады


Выбрав полуразрушенный дом подальше от дороги, занимаем позиции для наблюдения. 
Ночь прошла спокойно, ничего подозрительного не замечено. Неужели нас засекли, 
и наживка зря заброшена? Светает. С четырех часов разрешено движение по дорогам.
 Проходит одна колонна, другая. Все спокойно. Вот показалась колонна 
«наливников». Идут с большой скоростью. Это своеобразные камикадзе. На 
700-километровом пути этим ребятам практически невозможно не попасть под 
обстрел. Впереди нас, метрах в ста левее нашего дома раздался мощный взрыв. 
Пылевое облако закрыло от нас место взрыва, но и так ясно, стреляли из 
гранатомета. Первая машина уже горит, а тут включились и «духовские» 
автоматчики. Колонна, не сбавляя скорости, обходит своих горящих собратьев и 
скрывается за поворотом. С ее стороны раздается несколько запоздалых очередей в 
нашу сторону. Стрельба стихла. Это хуже. Мы находимся уже где-то рядом с 
«духами». Выдерживая направление, движемся вдоль стен к небольшой площади 
впереди. Там стена делает небольшой поворот вправо. За ней неизвестность. Подаю 
сигнал, все пошли осторожнее. За поворотом на полянке увидели «духов». Человек 
двадцать в черных «пакистанках», сидя на земле, оживленно обсуждают проведенное 
мероприятие. Да, нас не ждали. Поэтому, когда некоторые из них начали вставать, 
прихватывая свои автоматы, мы с двумя дозорными влупили по толпе из трех 
стволов. Остальные бойцы не могут помочь нам, также рискуют попасть в наши 
спины. По моему сигналу они залегли, не создавая собой мишени для духов. 
Оставшиеся в живых «душки» рванули к развалинам, оставляя убитых. Гранатометчик 
тоже остался на поляне, не добежав до убежища, пуля моего сержанта Шурки 
Долгова попала ему в лицо. Сержант перевел огонь на одиночный и бил прицельно. 
То же сделал и Серега Тимошенко. Оставить гранатомет противнику было бы 
преступлением, и в штабе меня просто бы не поняли. Для помощи дозорным высылаю 
еще двоих. Это их первый бой. Парни выскакивают на полянку и, стоя в полный 
рост косят очередями по дувалам. Мой мат вперемешку с приказами лечь не доходит 
до них — силен запал первого боя. В лежачую мишень гораздо труднее попасть, чем 
в стоящую крупную фигуру. А их фигуры крупны. Оба борцы, под 85 кило весом. Сам 
отбирал их в Союзе.




Первые потери


Вначале падает Горяйнов. Потом зашатался и Солодовников. Он, пошатываясь, бежит 
в мою сторону. Перед смертью зовут маму, а мамы сейчас далеко, вот он и бежит 
ко мне, я сейчас ему за мать. Автомат зажат в руке, изо рта бьет кровавая пена. 
«Песочка» на груди окрасилась в красный цвет. Дырочка в ней говорит о ранении в 
легкое. Вот и первая кровь, получи, командир. У меня нет сил выругать его, хотя 
злость на него переполняет меня. Прислушайся он к моему приказу, жил бы, может, 
до сих пор. Укол промедола, сделанный кем-то из бойцов, не спасает положение. 
Теперь наша задача усложнилась. Помимо гранатомета надо забрать убитого Генку с 
его пулеметом. Отправляю за ним двух солдат. Они сбрасывают рюкзаки и оставляют 
автоматы, им они сейчас не нужны. Их действия будут прикрываться огнем всей 
группы. Здесь не стрельбище, поэтому лица парней бледны. Знаю это и я. Мозг 
лихорадочно работает, я не имею права ошибаться. «Вперед!». Генкино тело и 
оружие у нас. Духи усиленно огрызаются. Но нам теперь не до них. Побросав в 
дувалы с десяток гранат, мы отходим, жизнь еще живого Солодовникова мне важнее 
этих людей в черном. Вместо них завтра будут еще сто, а его еще можно спасти. 
Двое прикрывают наш отход, двое бегут впереди, ограждая нас от возможных 
неприятностей. Остальные тащат два тела, сменяя друг друга. «Песочки» промокли 
от пота, солнышко уже жарит немилосердно. Не зря заставлял вас часами таскать 
рюкзаки с камнями, где бы вы были без этой тренировки.

Вовремя мы покинули место стычки. Появившиеся в небе «вертушки» обрабатывают 
это место, используя все свое вооружение. О нас они не знают. Наши действия 
держат в тайне. Если «вертушки» примут нас за «духов», это может стоить нам 
жизни. На месте засады грохочут взрывы НУРСов, видны столбы пыли. «Душкам» там 
не сладко, но и нам тоже. Один из вертолетов заходит на боевой разворот и 
замечает группку людей, бегущих по развалинам. Изменяя курс, он разворачивается 
в нашу сторону. Если не опознает, конец, мелькнула в мозгу мысль. Его плоское с 
боков тело неумолимо приближается к нам. Быстро достаю из рюкзака ракетницу. 
Выхожу на центр улочки, прятаться уже бесполезно. Даю выстрел ракетой в сторону 
приближающегося вертолета, машу пилоту рукой. Он проходит над нами на бреющем, 
обдав вихрем смешанного с гарью воздуха. Пилот направляет курсовой пулемет на 
нас, пристально вглядываясь в наши лица. Бежать к дороге духи не могут, это 
ясно пилоту, и он отваливает к своим.

Вызываем технику. Возле нас в пятидесяти метрах пылают пять бензовозов. Людей 
не видно. Оказывается, что раненых уже эвакуировали в местную санчасть. Вот и 
за нами пришла БМП. Осторожно загружаем Солодовникова и Генку. Мать должна 
получить своего сына в любом случае, иного у нас быть не могло. Наконец,