радиолокационный пост ПВО, с которого нас должны поддержать огнем БМП-2 
кулябского мсп 201 мсд, но еще утром, позвонив в штаб дивизии, мы поняли, что 
это маловероятно.

На исходный рубеж прибыли часа в четыре дня, чуть не потеряв БТР на одном из 
разрушенных участков горной дороги, а всему виной спешка, которая нужна лишь во 
всем известных двух случаях...

По правде говоря, мы спешили лишь по одной причине — успеть сделать работу 
засветло, так как за ночь противник сможет хорошо закрепиться, а имея в столице 
и центральных районах республики почти двухтысячную группировку, «хлынуть» с 
перевала и захватить южные районы Кулябской области и переполненные беженцами 
из соседней Курган-Тюбинской области и центральных районов.

Оставив БТРы за поворотом, вне зоны наблюдения противника, мы выдвинули вперед 
«бронеавтомобиль» и дали команду на ведение огня с пушки по перевалу и 
обнаруженному автомобилю с фургоном в полутора километрах северо-восточнее 
перевала. «Вовчики» ощетинились огнем СО. Скрытно заняв позиции, я, Олег и 
Игорь вскрыли огневые точки противника, «клюнувшие» на огонь броневика, и 
провели рекогносцировку местности.

Надо сказать, что расчеты АГС, СПГ и миномета, укомплектованные разведчиками 
Игоря В., времени зря не теряли — развернули нештатное оружие к бою, перекрывая 
все известные нормативы. Огневая подготовка штурма началась внезапно открытым 
огнем из гранатометов, миномета, 23-мм пушки и трех пулеметов чуть позже 
выскочивших из-за поворота БТРов. Буквально через несколько минут весь перевал 
заволокло пылью и дымом, на склонах загорелась высушенная южным солнцем трава и 
крыша дома, с чердака которого предположительно работал пробивший стекло 
стоящего рядом «ненашего» УАЗа снайпер. Наблюдая за противником, мы установили, 
что оборона была им занята лишь непосредственно у дороги, и весь шквал огня 
пришелся на пятачок площадью чуть более гектара.

Дым и пыль были нам явно на руку. Уточнив задачи и перегруппировавшись, мы 
начали штурм перевала в лоб (вдоль дороги), так как рельеф местности и дефицит 
времени не позволяли произвести более безопасный обход противника слева или 
справа. Одни из бронетранспортеров подгруппы обеспечения на максимальной 
скорости выдвинулся на 300 м вперед, оставаясь недосягаемым для прицельного 
огня из РПГ-7, и открыл огонь по восточному склону перевала, не 
просматриваемому со стороны огневой подгруппы. Два других БТРа, двигаясь со 
скоростью 5-7 км/ч на расстоянии 40-60 м друг от друга, ведя упредительный 
огонь из пулеметов короткими очередями, пошли на сближение с противником. Я 
руководил действиями головной машины и следовавшими под прикрытием брони 
бойцами Народного фронта (около 10 человек) и несколькими разведчиками.

Через открытый верхний десантный люк я управлял огнем пулемета (наводчик — 
лейтенант, командир группы), причем мы не применили прием «ножницы» — если 
пулеметы БТР вели огонь по левому флангу, то я, лежа за башней, вел огонь с 
пулемета ПКМ по правому и наоборот. Свой АКСУ я поменял на ПКМ перед атакой. По 
мере приближения к противнику интенсивность огня со стороны огневой подгруппы 
возросла, а огонь миномета и АГС переносился в глубину по обратным скатам высот.
 Не имея сведений о наличии у противника противотанковых гранатометов, мы с 
пулеметчиком БТРа обстреливали каждый куст и камень, пригодный для позиции 
гранатометчиков, пытаясь упредить их...

При подходе к перевалу на 300-400 метров духи открыли огонь из подствольного 
гранатомета почему-то по второму БТРу, одна из гранат даже взорвалась в 8-10 
метрах позади машины. Но, убедившись, что это не разрывы РПГ-7, Олег Г. 
(находящийся на втором БТР) не придал этому значения, сообщим мне об этом уже 
после захвата перевала, не желая засорять эфир.

Активный радиообмен происходил лишь между двумя атакующими БТРами и огневой 
подгруппой, возглавляемой Игорем В., и мог являться классическим примером 
управления боем. При подходе головного БТРа на 50-80 метров к перевалу огневая 
подгруппа по команде прекратила огонь, держа в прицелах передний край обороны. 
Воцарившаяся тишина могла говорить или об отсутствии противника, или о его 
намерении открыть внезапный кинжальный огонь. Эти последние десятки метров 
стали самыми трудными. Дорога шла под нависшим слева обрывом, отлично 
просматриваемым задними БТРами и огневой поддержкой, но исключающим какой-либо 
маневр «пехотой» НФ. Последняя категорически отказывалась выйти из-за БТРа 
(разведчиками я рисковать не собирался) и наступать впереди машины. Угрозы не 
помогали, а на уговоры времени не было (типичный пример управления «чужими» 
бойцами). БТР стал медленно забираться на вершину перевала, подставляя под 
огонь брюхо. Но, к счастью, на перевале уже никого не было, и «пехота» вначале 
медленно, а затем быстрее «пошла в атаку». 

Давая указания на осмотр строений и прилегающей местности, мы увидели 
поддерживающие нас БМП, стоящие на вершине горы, перевал с которой был виден 
как на ладони, и толпу зрителей на броне. Подъехавший на третьем БТРе Игорь В. 
предложил съездить на радиолокационный пост и набить морду старшему. Но мы с 
Олегом эту затею не поддержали, а зря...