прикрыть меня огнем из соседних СПС и перебегаю двумя короткими перебежками к 
раненому. Едва успеваю упасть за камень рядом с Шагаровым, как тут же чуть 
позади шмякает пуля снайпера. Под огнем противника перевязываю рану лежа на 
боку, предварительно разрезав ножом обмундирование — пуля вошла чуть выше 
ключицы и вышла, раздробив кости, через лопатку, к счастью, не задев легких и 
крупных кровеносных сосудов. Израсходовав два перевязочных пакета (свой и 
раненого), прошу снова прикрыть меня огнем и возвращаюсь обратно, но из-за 
плотного ответного огня — снайперу помогают несколько автоматчиков — залегаю в 
СПСе Кононенкова и Бузы. Их СПС сработано качественно, но «духи» бьют прицельно,
 одиночными выстрелами сбивая верхние камни укрытия, и мы, ведя ответный огонь, 
быстро окапываемся, орудуя лишь ножом и шомполами.

Под прикрытием огня 2-3 снайперов и нескольких автоматчиков, вынуждающих нас 
ослабить наблюдение за полем боя, противник подтягивает силы и небольшими 
группами обходит нас с флангов, в чем ему способствует густой кустарник и 
горный лес, находящийся между нашими позициями и пакистанской долиной. Спустя 
некоторое время по всей долине и гребням хребтов появляются группы по 8-15 
моджахедов, бегущих в колонне по одному в нашем направлении, но их существенно 
сдерживает вызванный и корректируемый нами огонь артиллерии.

Сзади и правее нас непрерывным потоком с дистанцией 20-30 метров (с целью 
достижения минимальных потерь от разрывов наших артиллерийских снарядов) «духи» 
накапливаются на высоте 2180, откуда по 2-й роте ведут огонь безоткатка и 
крупнокалиберные пулеметы. За весь последующий период пребывания в Афганистане 
(26 месяцев) мне ни разу не приходилось видеть такое большое количество 
моджахедов...

Противник, блокировав огнем 1-ю и 2-ю роты, подтянув с пакистанских лагерей 
резервы, просочился в глубь укрепрайона, отрезая нашим ротам путь отхода. Менее 
чем через 2 часа боя стала ощущаться катастрофическая нехватка боеприпасов к 
стрелковому оружию (мы брали в налет по 800-1200 патронов на ствол).

Объяснение такому «крупному нашествию» моджахедов дали радиоразведчики, 
перехватившие радиопереговоры о том, что в район боя из центра подготовки 
боевиков ИСОА был переброшен автотранспортом полк Саяфа — личная гвардия лидера 
оппозиционной партии — в количестве 360 человек, а боевым группам моджахедов, 
находящимся в приграничных районах, поставлена задача на блокирование 
командного пункта и бронегруппы.

Как и следовало ожидать, «духи» полностью окружили 2-ю роту и, связав огневым 
боем все остальные наши подразделения, пошли на штурм позиций роты 
«сверху-вниз» при огневой поддержке атаки с опорным пунктом «Основной». 
Какое-то время противника сдерживали огонь миномета и пулемета ДШ К с позиций 
3-й и 1-й рот, но запас мин был исчерпан, а в ДШК от перегрева разорвало ствол. 
На помощь роте вышла часть сил 3-й роты, но пробиться ко 2-й роте группа под 
командованием заместителя командира отряда капитана Василия Ф. смогла лишь 
ближе к вечеру.

Захватить позиции 2-й роты моджахедам так и не удалось. Поняв тщетность своих 
усилий, они сосредоточили все основные силы на 1-й роте, понимая, откуда 
корректируется губительный огонь артиллерии и с захватом позиций которой все 
наши подразделения, находящиеся в УР, оказались бы в огневом мешке.

Надо отдать должное тактическому искусству противника — контратака проводилась 
им профессионально. Но моджахеды не учли одного — против них воевали 
профессионалы не хуже. Обладая значительным превосходством в живой силе, но, 
неся огромные потери от артиллерийского огня, «духи» действовали по своей 
классической тактике — «захватили нас за пояс» (сблизились на расстояние, не 
позволяющее нам в целях безопасности применять артиллерию), а затем применили 
способ разгрома противника, называемый мной «поеданием пирога» — расчленив наши 
боевые порядки, последовательным сосредоточением усилий уничтожали очаги 
сопротивления точно так же, как поедается предварительно разрезанный на 
маленькие кусочки пирог. Причем, когда «духам» не удалось проглотить первый 
кусок пирога — 2-ю роту, они принялись за второй — 1-ю роту.

Мою группу от боевиков оппозиции отделяло чуть более пятидесяти метров, так как 
подойти ближе к противнику «мешали» разрывы наших ручных осколочных гранат. 
Интенсивность огня моджахедов была настолько высокой, что мы, находясь выше 
противника, не имели возможности даже на мгновение выглянуть из буквально 
тающих на глазах СПС (благо достаточно укрепленных к этому времени) — именно 
такая интенсивность огня предшествует броску в атаку. Ожидая атаку противника, 
находясь под кинжальным перекрестным огнем, я пытался вызвать с началом атаки 
огонь артиллерии «на себя», ведя радиопереговоры об этом с командиром 
артбатареи, но командир отряда, выйдя в эфир, запретил это делать, после чего 
мы оставили по последней ручной гранате в каждом СПС на известный случай — 
попасть в лапы «духов» желающих среди нас не было. Именно в эти критические 
минуты в небе появились «сталинские соколы» — так окрестил вертолетчиков в эти 
минуты командир 500-го отряда майор Григорий Б. «Кобра» — и это был самый 
«лестный» эпитет на данный момент...