из генералов. Увидев с воздуха подходящую площадку, генерал приказал садиться 
именно там, но вертолетчики предупредили о том, что несколько дней назад именно 
здесь выстрелом ПТУР был уничтожен вертолет. Однако их доводы показались 
генералу малоубедительными и он приказал садиться именно в этом месте. Не смея 
ослушаться генерала, который уже начал терять терпение, вертолетчики посадили 
борт на злополучную площадку. Результат мы также видели на экранах наших 
телевизоров.

Некоторые ярые противники передачи вертолетных подразделений в оперативное 
подчинение бригад специального назначения, а также соединений и объединений 
Сухопутных войск сочтут, что приведенный пример в их пользу. Отнюдь нет. Такого 
случая можно было бы избежать при более частом и тесном взаимодействии с 
авиацией, поскольку при этом были бы отработаны все нюансы совместной работы.




А. Иллариошин

Авиация и спецназ



Взгляд на проблему глазами пилота вертолета




Летать или выполнять инструкции?


Подготовка летчиков в мирное время, наверное, также и спецназа, велась для 
решения глобальных задач, то есть враг, как правило, — США. Лозунг был один: 
«Догоним, задавим, перегоним». Что такое спецназ, чем занимается, какие 
выполняет задачи — знал, наверное, только Генеральный штаб. Летчики об их 
существовании узнали только на войне, да и то не все. Подготовка летчиков в 
мирное время к ведению боевых действий до Афганистана, можно сказать, вообще не 
велась, да и в настоящее время она не сильно изменилась. Меня всегда «добивало» 
то, что при выполнении полета, допустим, по маршруту, нельзя отклониться от 
линии заданного пути ни вправо, ни влево, нельзя сделать лишний маневр, 
отработать какой-то прием ухода от ПВО противника, отработать какой-то 
придуманный прием атаки, так как все это ведет к изменению режима полета. Я 
понимаю, что за мной на временном интервале идет следующий экипаж, но военный 
летчик, обязан готовиться к войне, а мы готовились и готовимся к полетам по 
маршруту Москва-Сочи. Загонят «вертушку» на 900-1200 м и идешь до полигона на 
этой высоте, а на своих рабочих предельно-малых высотах практически не летали. 
И запрещено это не командиром отряда, звена, полка, а инструкциями сверху. В 
них лозунг один: «Как бы чего не случилось при моем правлении». А когда это 
самое случалось, то идет стандартная фраза: «По недоученности...». Вертолетчики 
боялись летать на максимальных кренах, скоростях, так как за малейшее 
превышение такое взыскание получишь... А если вдруг что-то происходит в воздухе 
с машиной, например, отказ двигателя, то летчик тянет до последнего, пытаясь 
совершить посадку. И разбивается... После этого говорят, что он пытался спасти 
машину. Зачем? Не спорю, машину жалко. А жизнь? Но в большинстве случаев 
причина здесь не в героизме, а в том, что летчик боится, что его могут обвинить 
в неправильных действиях в особых случаях полета. Летчик всегда виноват — это 
негласное правило погубило многих пилотов.

Вот с такими проблемами в летной подготовке мы оказались на войне. Не 
удивительно, что некоторые летчики отказывались летать по маршруту, указанному 
командиром группы. Запрещающих инструкций было столько, что действительно от 
бетонки колеса лучше не отрывать.




О планировании взаимодействия.


Из-за чего происходили разногласия? Из-за того, что задачи ставят разные 
командиры. Спецназу ставится задача досмотра зоны, а летчикам — повозить 
немного спецназ, без самодеятельности, согласно наставлений, инструкций и 
приказов, и домой. Единого замысла выполнения задачи нет. Что хочет спецназ от 
летчиков, а летчики от спецназа порой до конца не ясно. Часто бывает так, что 
летчики одной эскадрильи, но из разных звеньев, не знают чем кто занимается. 
Видимо по этой причине и произошла трагедия, при которой погиб Виктор Головко. 
То же самое происходило и при огневой поддержке «земли» с воздуха.

Если посмотреть в корень проблемы, то станет ясно, что эти ошибки заложены 
самой программой обучения, которая организации взаимодействия авиации и