Некий Ермаков, игравший активную роль в убийстве, опубликовал свои мемуары в 
газете «Красная звезда», где попытался все расставить по своим местам.





«Последняя страница истории Николая Кровавого, — писали тогда многие советские 
газеты, — была перевернута рукой рабочих Урала в тот момент, когда 
контрреволюция вновь подняла голову в надежде удержать пошатнувшийся трон. 
Повсюду начались плестись тайные заговоры, реакционные офицеры и казаки 
готовили мятеж в Сибири, желая вонзить нож в спину революции. Имя Николая 
притягивало монархистов как магнит, они пускались на любые интриги, чтобы 
создать организацию для освобождения бывшего царя. Но приговор уральских 
рабочих разрушил все надежды и планы реакционной клики…»




Ныне известно, что царь погиб в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Он и его семья 
были переведены из Тобольска в Екатеринбург. Там все они содержались в доме, 
расположенном на углу Вознесенской улицы и сквера, который принадлежал ранее 
богатому уральскому купцу Ипатьеву. Дом был огорожен высоким деревянным забором,
 укрывавшим его от посторонних и любопытных глаз. На первом этаже этого 
большого здания размещались конторы, а наверху — пять комнат, в которых 
поселили семью Романовых.

Строгая охрана под началом товарища Авдеева, члена губернского Совета, 
обеспечивалась отрядом красногвардейцев исключительно из числа рабочих, не 
пропускавших никого вовнутрь.

Пленникам была разрешена определенная свобода действий, никто не вмешивался в 
их личные дела. Каждый день их выводили на прогулку в крошечный сад, где для 
них был приготовлен садовый инвентарь на тот случай, если им захочется 
размяться. Николай довольно сносно переносил неволю, в отличие от Александры, 
которая неистово протестовала и постоянно оскорбляла охрану, а также 
представителя губернского Совета.

Монахини соседнего монастыря ежедневно приносили в больших корзинах 
многочисленные подарки, присланные августейшим пленникам, но подарки эти 
немедленно конфисковывались и отдавались охране.

После перевода Николая II в Екатеринбург туда, как я уже после узнал, стали 
постоянно прибывать разные подозрительные личности, старавшиеся под тем или 
иным предлогом получить аудиенцию у бывшего царя. Кто были эти люди, что они 
хотели от бывшего царя, никого, видимо, не интересовало, потому что всем этим 
«ходокам» все равно бы ничего не удалось сделать. Между тем поток 
корреспонденции шел к Николаю, и особенно к его жене, которая проявляла гораздо 
большую активность, чем он. В одном из писем был такой абзац:





«Час освобождения близится, дни узурпаторов сочтены. Славянские армии наступают 
на Екатеринбург и находятся сейчас всего в нескольких верстах от города. 
Наступил критический момент, велика опасность кровопролития, но час пробил, и 
нужно действовать…»




Смертный приговор Николаю Романову и его семье был подписан. Пленникам было 
приказано спуститься на первый этаж. Под окнами здания стоял грузовик, шум 
работающего мотора и гудки которого должны были заглушить звуки выстрелов.

Николаю, его жене, их сыну Алексею и его учителю, доктору Боткину, бывшей 
фрейлине было приказано встать к стене, и им был зачитан приговор. Комиссар 
дома, член Уральского Совета, добавил, что любые надежды Романовых на спасение 
тщетны — они должны умереть.

Эта новость ужаснула всех, только Николай заставил себя задать вопрос:

— Разве вы не собираетесь отвезти нас куда-нибудь?

Несколько револьверных выстрелов были единственным ответом — и императорской 
семьи не стало.

Тела погрузили в грузовик и вывезли в район Верхнего Исетского завода, где их