неловкости и неумело успокаивал его:

– Ну, что вы, товарищ майор! Зачем вы так? В сущности, ничего не случилось. С 
кем не бывает...

Берег свою честь пилотскую мой командир и учитель превыше всего, а попав в 
«историю» не мог ее простить себе.

Летал он пока на случайных машинах, но вот в полк пригнали две или три 
новенькие, и одну отдали ему. Почти с детской улыбкой, как сокровенную тайну, 
он вдруг сообщил мне:

– Ты знаешь, на моей машине стоит автопилот. Роскошная штука!

Он собирался с экипажем на аэродром, и я увязался с ним.

Да, эта диковинка стояла только на одной машине в полку и досталась именно 
Казьмину. В пилотской кабине, между чуть подрезанной снизу приборной доской и 
педалями управления, разместилась громоздкая, от борта к борту, плоская черная 
панель с множеством никелированных рукояток. Я долго рассматривал их, пытаясь 
по этикеткам понять роль каждой, а Сергей Павлович, стоя на крыле рядом со мною,
 сидящим в кабине, терпеливо ждал, пока я привыкну к этому новому гарнитуру.

Потом он сам подробно рассказал о порядке включения и регулировки автопилота в 
полете. Это легко запоминалось, и было совсем несложной операцией.

– Давай слетаем – сам почувствуешь, как это необычно сидеть в машине с 
брошенным управлением.

Еще бы. При всех достоинствах самолета «Ил-4» его продольная устойчивость 
оставляла желать лучшего. Управление нельзя было бросить ни на секунду: при 
самой идеальной нейтральной регулировке руля высоты машина с брошенным 
управлением без раздумий, совершенно произвольно лезла вверх или, если ей так 
вздумается, заваливалась с ускорением вниз. Она нахально «висела» на руках и в 
длительных многочасовых полетах выматывала пилотов изрядно. Грешна была этим, 
матушка.

Сергей Павлович уже успел полетать со своей новинкой, наслаждаясь небывалым 
комфортом и не скрывая своего восторга, хотел разделить его со мной. А с кем 
еще? Новых друзей среди ему равных он пока не обрел, да и не искал их.

– С большой радостью, – отозвался я на предложение Казьмина. – Мне куда – в 
переднюю?

– Нет, оставайся здесь.

Сергей Павлович поднялся на фюзеляж и нырнул в штурманскую кабину.

За круг я набрал метров 500, поставил машину вдоль взлетной полосы и, 
отрегулировав каналы курса, кренов и высоты, последовательно стал включать их. 
Машина каждый раз слегка вздрагивала, а на последнем включении я вдруг 
почувствовал, что ее ухватила и крепко держит какая-то другая сила, жесткая и 
властная, не похожая на человеческую, и я осторожно ослабил руки, стянул ноги с 
педалей, поставил их на пол.

Машина шла сама. Диво какое-то!

В передней кабине ликовал Казьмин:

– Ну как? Правда, здорово?!

Еще бы! Я попробовал пересилить это чудовище, но не тут-то было! Даже стало не 
по себе от сознания, что в самолете тебе кто-то грубо противостоит, подчиняя 
своей воле. Утешал только общий кран выключения автопилота.

Одно движение – и он сразу мог лишить силы этого невидимого монстра.

Теперь Казьмин ходил на боевое задание только с действующим автопилотом и свою 
машину никому не давал.




Под крыло Ставки




В погоню за Гитлером. В беспросветном ожидании. Побег от своих. Воронеж 
подставляет плечи. Комдив спасается вплавь. Над сонной рощей в час вечерний