Но было еще одно немаловажное обстоятельство, с которым следовало бы 
посчитаться: ни в деревне Лужки, над которой шли последние секунды боя, ни в 
той рощице, что лежала в четырех километрах южнее, куда завалился самолет, как 
и во всей ближайшей глухой и бездорожной округе, не было не только никаких 
войск, но хотя бы захудалого склада, куда можно было бы направить 
бомбардировщик, если б он не падал, а летел.

Но разве это остановит усердие «следопытов»? Не помню, чтоб во время войны с 
такой интенсивностью вспыхивали тараны, а о тех, что были, мы знали из газет и 
приказов наперечет, по пальцам. Зато Зайцев за мирное время набрал их более 
пятисот! Переполнив список ложными сведениями, он грубо подверг недоверию 
обстоятельства подвигов и тех, кто действительно нанес урон врагу ударом своего 
самолета. Воистину медвежья услуга героике советских Военно-Воздушных Сил!

Не беру таранные удары все чохом под сомнение, но что касается дальних 
бомбардировщиков, то с абсолютной достоверностью, с опорой на документы и 
архивные исследования военного историка Анатолия Сергиенко знаю, что ничего 
общего с таранными ударами не имела гибель целого ряда экипажей, зачисленных в 
зайцевские «четьи минеи». Начать с лейтенанта Анисимова, однофамильца нашему: 
26 июня 41-го года его самолет был сбит звеном истребителей над целью, после 
чего круто пошел к земле. Других свидетельств нету. Капитан А. С. Ковалец 5 
июля 41-го года пропал без вести. Капитан П. П. Холод, командир звена, на самом 
деле оказался старшим сержантом, воздушным стрелком. И этим все сказано. 
Лейтенант Корякин 12 ноября 41-го года был сбит над Калининским мостом. Его 
самолет перевернулся на спину и горящим упал в черте города. Капитан К. В. 
Ильинский 4 марта 42-го года не вернулся с боевого задания. Пропал без вести. 
Самолет капитана А. К. Кувшинова 28 июня 42-го года упал у линии фронта на 
своей территории. Майор С. Д. Криворотченко 3 ноября 42-го года сгорел во время 
взлета из-за возникшего пожара на левом моторе. Майор А. П. Чулков 7 ноября 
42-го года разбился в районе Калуги на своей территории. Младший лейтенант Б. Ф.
 Скрипко 15 января 43-го года погиб при посадке на горящем самолете на своей 
территории. Капитан А. Д. Гаранин 27 июля 43-го года не вернулся с боевого 
задания. Пропал без вести. Майор Г. И. Безобразов, командир звена, на самом 
деле старший лейтенант, штурман корабля. Вместе с экипажем 18 апреля 44-го года 
он не вернулся с боевого задания. Его судьба неизвестна. Лейтенант В. И. Ивакин 
8 июля 44-го года пропал без вести. Самолет лейтенанта В. Я. Короткова 22 
сентября 44-го года после выполнения задания на пути к аэродрому упал, 
взорвался и сгорел. Причина катастрофы неизвестна. Самолет младшего лейтенанта 
А. Г. Белоусова также упал при возвращении на свой аэродром. Место падения не 
найдено. Капитан П. И. Романов 17 апреля 44-го года после выполнения задания не 
вернулся на свой аэродром. Пропал без вести.

Случались удивительные находки и в архивных раскопках. В делах 50-й авиадивизии 
отмечен подвиг младшего лейтенанта К. Д. Крылова, 17 октября 41-го года 
направившего «горящий самолет на скопление вражеских машин». «Экипаж погиб 
славной и героической смертью», – сказано в том документе. А он и сейчас 
жив-здоров – лейтенант Крылов, поскольку в тот день, когда его сбили, 
благополучно спасся на парашюте. А куда упал самолет – не знает. И о «подвиге» 
своем услышал совсем недавно.

Но известны и всесторонне засвидетельствованные броски подбитых самолетов на 
военные объекты фашистов. О воздушных таранах не говорю – там, уж если не попал 
из пушек, можно попробовать и винтом – шанс остаться в живых, а то и спасти 
машину все же немалый.

Но наземные... Я задумываюсь над этим феноменом, не имеющим аналогов ни в одной 
авиации мира – не опускаться же до японских фанатиков! – в чем их природа? В 
безграничной, по терминологии наших идеологов, любви к социалистической Родине? 
В отчаянии? В ничтожной цене своей жизни? В «загадочной» русской натуре, 
наконец? Не у Зайцевых же искать ответы. Но однажды разговор с Зайцевым все же 
состоялся.

В молчании выслушав мои «нападки», он вдруг взвился:

– Что ж, по-вашему, и Гастелло не было?

– Гастелло был. Но и тут есть вопросы. Если самолет был управляем, почему бы не 
выбросить экипаж?

– А они решили погибнуть все вместе, с командиром.

– Откуда вам известно такое «решение»?

– А мне в Главпуре так сказали.

Тут я был обезоружен.

Со Сверчковым мы не поладили. Он собирался переходить в транссибирскую 
перегоночную группу и вскоре действительно исчез. Стрелки-радисты тоже