Тыловик бледнеет.

Командующий гвардией, с любопытством наблюдавший за нашей перепалкой, мирит 
нас:

– Товарищ Бек, успокойтесь. В гвардии четыре пожарные машины, будете брать, 
когда будет нужно.

Выходим покурить. Иванов интересуется, на хрена мне они понадобились? Отвечаю:

– Вам хорошо, вы уходите в Союз, а я остаюсь. В Кабуле ожидаются уличные бои. 
Как прикажете воевать с бронетехникой оппозиции? Бегать за танками с 
гранатометами? Лучше полить улочку керосином и сразу поджарить целую танковую 
колонну.

– Логично, – кивает шеф.




Глава 9. Возвращение домой


Советский Союз готовится к эвакуации из Афганистана. Командование 40-й Армии 
определяет график и порядок вывода войск, КГБ проводит закулисные переговоры с 
лидерами оппозиции, чтобы наших на марше не трогали. Ахмад Шах согласен. Зачем 
ему терять своих людей под нашими бомбами и ракетами, когда впереди решающая 
схватка за власть? Гульбеддин наоборот грозится устроить нам кровавую баню. 
Партнеры нервничают: что с ними будет после нашего ухода? Только генерал Сыдык 
спокоен:

– За нас не волнуйтесь. Нам бы только продержаться полгода, потом все будет 
нормально.

Периметр Советского Посольства напоследок в спешном порядке укрепляют в 
инженерном отношении. На территории Представительства КГБ закопали огромную 
цистерну с неприкосновенным запасом горючего. У ворот выстроили будочку с 
бронестеклами, обшили изнутри листами стали. В нем будет сидеть дежурный 
прапорщик. Ему не позавидуешь. Гранатометов у оппозиции много.

Архивы тщательно просматриваются, наиболее ценные документы фильмокопируются 
приехавшей специально для этих целей бригадой их Центра. Лишние бумаги 
сжигаются. Работа организована четко, идет без суеты. В коридоре возле 
бронированной двери архива поставили баллон с кислородом на случай экстренного 
уничтожения секретных материалов.

Составлены списки сотрудников Посольства и КГБ, которые останутся в Афганистане 
после вывода войск. Их полторы сотни. Начинают отправлять домой жен сотрудников.
 С ними беда! Они не торопятся домой, всеми правдами и неправдами оттягивая 
отъезд, потому что каждый лишний день пребывания в Афганистане стоит хороших 
денег. И улетать транспортными самолетами не желают, подавай комфортный ТУ-134!

Меня вызывает начальство, просит уступить «слухачам» УАЗ (брезентовый тент УАЗа 
пропускает радиоволны), взамен предлагают месяц поездить на «Ниве».

На следующее утро, побывав в полку, возвращаюсь обратно в Кабул. На маршруте 
имеется два опасных участка, которые всегда проскакиваем на максимальной 
скорости. На обочине замечаю мальчонку. Внезапно он начинает перебегать дорогу. 
Выворачиваю руль влево и бью по тормозам, однако попадаю по педали газа. У 
«Нивы» педали расположены несколько иначе, чем у УАЗа, а я еще не адаптировался 
к новой машине. Машина делает рывок и подминает ребенка… Проскользив юзом 
метров десять, машина останавливается. Подбегаю к распластавшемуся на асфальте 
мальчонке, пытаюсь оказать помощь. Однако он угасает на руках. Набегают местные 
жители. Пожилой крестьянин, отец мальчика, в бессильной ярости трясет меня за 
грудки.

Подъезжает машина оперативного полка, шедшая следом. Выскакивают несколько 
офицеров. Хошаль, выхватив пистолет, оттесняет толпу, заталкивает меня в машину,
 садится за руль «Нивы». Приезжаем на совместный пост ГАИ. Меня на 
бронетранспортере военной комендатуры 40-й Армии привозят на место происшествия,
 составляется протокол.

Ко мне на квартиру нескончаемым потоком идут афганские товарищи, сопереживают, 
успокаивают как могут. Приехал в парадной форме при всех наградах генерал 
Насимголь. Он спокоен, пожалуй даже весел, подтрунивает надо мной:

– Ты же нечаянно. Никакой кровной мести не будет. За эти годы я тоже нечаянно 
успел задавить троих бачат. И, как принято на Востоке, откупился.