соглашаюсь получить вместо них 12 БРДМ и белую «Волгу». Разумеется, не все так 
было гладко, как описывается. Между советниками 59-го управления по этому 
поводу тоже происходили бурные дебаты. Мне навязывали бронетранспортеры или БМП,
 аргументируя тем, что экипажи УАЗиков уязвимы для стрелкового огня. Я 
возражал:

– А где вы в Афгане видели пехоту, которая ездит в броне? Почему-то все 
предпочитают гуртом восседать сверху, поскольку больше опасаются мин.

Приводил и другие доводы:

– Для переброски по воздуху одного броника требуется отдельный АН-12, которых у 
партнеров нет. В то время как в АН-32 (в гвардии предусматривалось три таких 
самолета) можно загрузить два «джипа» с экипажами. В узких городских улочках 
БТР неповоротлив. БМП на зимних дорогах как корова на льду. Кроме того они жрут 
много горючего, да и по ценам БТР и УАЗ несопоставимы, значит сэкономим деньги 
советских налогоплательщиков. А что касается огневой мощи, то четыре моих УАЗа 
в этом отношении превосходят танк!

Афганских тыловиков я купил тем, что пообещал, как только получу автомобили, 
сниму с них все лишнее: тент, передние двери, задние кресла, подфарники, 
стоп-сигналы и отдам им. Мне в машине достаточно иметь лишь шасси с двигателем, 
баранкой и тормозами. В принципе, ничего нового я не изобрел, просто перенял 
бесценный опыт батьки Махно. Жаль, в Афганистане нет тачанок. А если и есть 
телеги, то их тягают хазарейцы. Между прочим, ДШК или АГС-17 на хазарейской 
тяге тоже не плохи, особенно когда в Кабуле кончится горючее.




Международные переговоры


Иванов берет меня на переговоры с командующим Президентской гвардией. 
Представляет афганцам:

– Это товарищ Бек. Тот самый, который позавчера выкрал в 40-й Армии для вас 
3000 противотанковых мин (на самом деле аушевский 180-й полк подарил мне все 
свои трофеи, я об этом уже упоминал выше).

Во главе стола – высокий, симпатичный генерал-лейтенант Луддин. По правую руку 
от него офицеры его штаба, слева – мы, советники: Иванов, тыловик, финансист и 
ваш покорный слуга. На стене висит громадная, красивая схема со структурой 
гвардии. Оказывается, когда нужно, партнеры умеют неплохо рисовать.

Начинаются переговоры, более напоминающие торги. Афганцы просят вместо 36 
танков 54. Иванов вопросительно смотрит на тыловика и финансиста. Те кивают. 
Согласны значит. Партнеры продолжают в таком же духе, накручивая гораздо больше 
вертолетов, артиллерии и боеприпасов, чем было предусмотрено заявками. У 
советников особых возражений по этому поводу не возникает. Оружием и 
бронетехникой, при желании, мы их можем завалить. После вывода наших войск все 
равно их некуда будет девать. Лишь финансист изредка заглядывает в свой блокнот,
 и что-то подсчитывает на калькуляторе. Видимо, сверяется с отпущенными 
лимитами. Я даже как-то предлагал Иванову вооружить всю гвардию автоматами 
калибра 5,45 мм:

– 20 тысяч лишних автоматов в 40-й Армии найдутся. К ним впридачу оставим все 
патроны, потому что вывозить их в Союз обойдется себе дороже. Все равно армейцы 
получили команду уничтожить все лишнее. Этих патронов гвардейцам хватит на 
несколько лет. Но рано или поздно и они кончатся. А оружие останется. Значит 
наступит время, когда афганцы, кто бы в тот момент ни находился у власти, 
придут к нам с просьбой подкинуть патронов. А это уже политика.

К сожалению, эту идею армейцы встретили в штыки.

Через пару часов торги кончаются. До сих пор я не вмешивался в разговор, 
поскольку общегвардейские дела волновали мало. Теперь беру слово:

– Товарищи офицеры, поскольку я кровно заинтересован в оснащении своего 
батальона всем необходимым, буду биться за интересы афганских партнеров.

Дальше начинаю требовать у советников бесшумное оружие, огнеметы, и 
прочее-прочее, вплоть до туристических примусов и рюкзаков. Финансист молчит. 
Тыловик отбивается. Бедняга весь взмок. Наконец, не выдержав, в сердцах 
бросает:

– Ты бы еще попросил себе пожарные машины!

– Хорошо, что напомнил: мне нужно две пожарные машины и два двадцатитонных 
топливозаправщика!