дент в Западной 
Европе в 30-е годы и Кривицкий, нелегальный резидент в Голландии, к сожалению, 
работавший как в ИНО, так и в Разведупре Красной Армии. Ликвидировать удалось 
лишь одного Рейса, а Кривицкий за год до самоубийства в Вашингтоне предупредил, 
как было впоследствии установлено, английские и американские спецслужбы о 
советской агентуре среди выпускников Кембриджа, в частности о Филби. На наше 
счастье, англичане не придали должного значения его сигналам, поскольку, сбежав 
на Запад, он стал психически неуравновешенным человеком.

Тяжелые последствия имел также побег Люшкова — уполномоченного НКВД по Дальнему 
Востоку. Он сдал известную ему агентуру в Маньчжурии.

Таким образом, побеги тоже парализовали нашу работу, они также спровоцировали 
репрессии, ускорили падение Ежова, но, к сожалению, стали веским доводом для 
Сталина, переставшего доверять работникам разведывательного аппарата, в 
особенности его руководству, которое давало положительные оценки работе 
Орлова-Никольского, Кривицкого и др.

Побеги 1937-1939 годов созвучны предательским побегам сотрудников советской и 
российской разведок в 1980-1990-е годы. Оправдать нынешних предателей угрозой 
политических расправ невозможно. Но, к сожалению, В. Кирпиченко, как 
руководитель трудов по истории разведки, и работники пресс-бюро внешней 
разведки О. Царев и другие стремятся оправдать побеги 30-х годов угрозой 
репрессий. При этом В. Кирпиченко утверждает, что репрессий в разведке после 
развенчания Сталина не было. Но это же заведомая неправда. Руководство разведки 
даже после XX съезда КПСС препятствовало вплоть до 1971 года реабилитации 
Серебрянского, «поскольку разыскать рабочее дело Серебрянского и установить, 
какую пользу он принес советской разведке», по ее заключению, «не 
представлялось возможным».

Неприглядно выглядят внешняя разведка и Разведупр Генштаба в судебной расправе 
над нелегалом А. Гуревичем в 1958 году, который был реабилитирован, несмотря на 
противодействие военной разведки, в 1990 году

М. Штейнберг вместе с женой был осужден по инициативе внешней разведки по 
возвращении домой, несмотря на заверения работников разведки не привлекать его 
к уголовной ответственности в 1957 году. Судили его тайно, без защитника. В 
приговоре записано, что «применять к нему высшую меру наказания нецелесообразно 
ввиду отсутствия фактического ущерба от его деятельности». Тем не менее он был 
осужден на 12 лет тюрьмы, а жена Эльза — на пять лет по 58-й статье. Эльза 
вообще была не виновна, поскольку выполняла его приказания как подчиненный 
сотрудник. Я неприязненно отношусь к Штейнбергу, конфликтовал с ним в тюрьме, 
но дело его сфальсифицировано, и руководство разведки знало об этом, направляя 
каждый раз отрицательные заключения по его заявлениям Хрущеву (в 60-е годы) и в 
прокуратуру.

Наконец, еще более возмутительный пример в отношении целой семьи нелегалов 
Марковых. Они были захвачены американцами в Аргентине в 1970-е годы в связи, 
как говорят, с предательством О. Гордиевского. По отношению к ним руководство 
разведки и председатель КГБ Ю. Андропов осуществили акт вопиющего политического 
произвола — внесудебную репрессивную высылку всей семьи из Москвы. Неужели 
господину Кирпиченко, начальнику нелегальной разведки в те годы, не стыдно за 
этот произвол, который почему-то генерал-лейтенант внешней разведки в отставке 
Виталий Павлов назвал «бериевским рецидивом в истории наших операций за 
рубежом». Я пишу «почему-то» не случайно. В. Павлов сам причастен вместе с 
другими молодыми лейтенантами — выпускниками разведывательной школы в 1938 году,
 к огульным гонениям на заслуженных работников разведки в 1939 году при Берии. 
Ведь именно по справке, подготовленной Павловым, из органов была изгнана 
легендарная разведчица Е. Зарубина, как принятая на работу врагами народа и 
имеющая родственников за границей. Позднее, в 1946 году, по аналогичным 
клеветническим материалам — выпискам из показаний арестованных в 1938-м — из 
разведки в возрасте 50 лет был уволен и ее муж генерал-майор В. Зарубин.

Вместе с тем в 1930-1950-е гг. наличие в личном деле материалов о 
репрессированных родственниках для результативных работников не было 
препятствием для прохождения службы в органах разведки. Так, Е. Зарубина, Б. 
Афанасьев, А. Коротков были направлены за границу по официальной линии Берией в 
1940 году, несмотря на наличие таких компрометирующих материалов.

В механизмах и обстоятельствах репрессий и чисток в разведке и органах 
безопасности в 1930-1950-е годы нам надлежит определиться и разобраться сейчас 
беспристрастно на фоне обвальных реорганизаций в российских спецслужбах, 
участившихся случаев предательств и побегов во внешней разведке. Это позволит 
избежать огульных кампаний и чисток кадров, которые имели пагубные последствия 
для эффективной работы советских и российских спецслужб как в 30-50-е годы, так 
в наше время.




Глава 10.

НЕМЕЦКИЕ СПЕЦСЛУЖБЫ ПРОТИВ СССР НАКАНУНЕ НАПАДЕНИЯ


По установленному порядку разведывательные органы должны докладывать 
правительству обо всех сигналах и слухах, связанных с угрозой большой войны или 
локального военного конфликта. Это, можно сказать, их святая обязанность. По 
этой причине иногда случалось, что мы, идя на поводу немецкой дезинформации, 
оказывались ее жертвами. Вес