ой 1941 года немцам не раз удавалось переиграть 
советские резидентуры в Берлине, Софии, Бухаресте, Братиславе, Анкаре. Нашей 
главной ошибкой было преувеличение роли немецкого посла в Москве графа 
Шуленбурга, который при встречах неизменно подчеркивал заинтересованность 
немцев в развитии экономических отношений с Советским Союзом. Однако надо иметь 
в виду и тот факт, который неправомерно отрицается, что в немецком руководстве 
были серьезные разногласия в отношении войны против СССР и что окончательное 
решение о нападении было принято 10 июня 1941 года, т. е. за 12 дней до начала 
военных действий. Мне могут возразить, ведь план «Барбаросса» был представлен 
на утверждение Гитлера еще в декабре 1940 года. Но разработка военных планов, в 
том числе наступательных широкомасштабных операций была обычной практикой всех 
генеральных штабов крупнейших держав Европы и Азии в 1930-1940-е годы. Для нас 
никогда не было секретом, что такого рода планы разрабатываются и фашистской 
Германией. Другое дело — политическое решение о развязывании войны и об 
осуществлении на практике замыслов военного командования.

Для германского руководства вопрос о войне с СССР в принципе был решенным. Речь 
только шла о выборе благоприятного момента для нападения. С военной точки 
зрения время для начала военных действий было выбрано Гитлером безошибочно. 
Немцы верно оценили сравнительно низкий уровень боеготовности войск Красной 
Армии, дислоцированных в приграничных округах. Для Гитлера было выгодно 
навязать нам войну в то время, когда техническое перевооружение 
механизированных корпусов и нашей авиации не было завершено.

И все же, если оценивать операции немецкой разведки по дезинформированию нас 
весной 1941 года, то нужно сказать, что вклад абвера и службы безопасности (СД) 
был не таким уж значительным. Гораздо выигрышнее в этом деле выглядит 
специальное разведывательное бюро Риббентропа, т. е. та часть разведывательного 
аппарата, которая замыкалась на МИД Германии. Здесь немцы достигли значительно 
большего результата.

Но зато немецкая военная разведка — абвер — эффективно действовала в 
приграничной и прифронтовой полосе, где развернулись в начале войны неудачные 
для нас сражения. Под видом дезертиров из германской армии к нам в пограничные 
районы почти беспрепятственно забрасывалась немецкая агентура. Чуть ли не 
косяком она шла в Западную Белоруссию и Западную Украину. «Дезертиры» выдавали 
себя за австрийцев, призванных на немецкую военную службу после аншлюса Австрии.
 Этот маневр абвера, который вел свои операции в Румынии, Польше и Болгарии, 
нам удалось вовремя разгадать. Агенты-австрийцы, такие как Иоган Вечтнер, Франц 
Шварцель и другие, были опознаны и обезврежены.

Допросы липовых перебежчиков позволили нам впервые узнать о конкретных 
руководителях немецких разведывательных органов. Мы установили, что своих 
агентов немцы готовили для краткосрочных диверсий непосредственно в нашем тылу. 
Было абсолютно ясно, что немецкое командование активно изучает будущий театр 
военных действий. Однако, к сожалению, мы не сделали из этого выводов, что 
Гитлер планирует молниеносную войну.

Весной и в начале июня 1941 года абвер, следует признать, свою задачу по 
разведке прифронтовой полосы в целом выполнил. Он обладал данными, которые 
поставляли агенты-маршрутники и местное население. Немцы были осведомлены о 
расположении наших войск, о дислокации аэродромов, местонахождении нефтебаз 
благодаря хорошо налаженной работе аэрофоторазведки, радиослужб и визуальной 
разведки. В актив абвера надо записать вывод из строя 22 июня узлов связи 
Красной Армии.

Удары немецкой авиации по нашим аэродромам оказались четко спланированными. 
Наиболее жестоким бомбардировкам подверглись аэродромы Юго-Западного фронта. 
Особенно сильно пострадала авиация, находившаяся в Черновцах, Станиславе — 
Ивано-Франковске. Результаты налетов оказались ошеломительными и для 
Белорусского (Особого) военного округа. Практически полностью были уничтожены 
самолеты, запасы горючего. Наша авиация понесла невосполнимый урон. Это можно 
отнести к достижениям немецкой разведки. Она получала точные сведения от 
местных жителей, сотрудничавших с ОУН и прибалтийскими националистами.

В то же время, наши потери в значительной мере были обусловлены и низким 
уровнем боеготовности ВВС и ПВО к отражению нападения. В нарушение основных 
положений уставов об охране аэродромов и стратегических складов не были 
развернуты даже дежурные огневые средства. За это командованию ВВС и ПВО — 
известным героям-летчикам и генералам пришлось расплачиваться своей головой. 
Они были расстреляны летом-осенью 1941 года по сфальсифицированным обвинениям в 
измене Родине и вредительстве. Судьба Г. Штерна, Я. Смушкевича и других широко 
известна. Однако мало кто знает, что среди жертв этой трагедии были люди, 
попавшие в роковой список по инициативе местных партийных руководителей.

По сфальсифицированному обвинению был расстрелян в феврале 1942