а 
разведки НКВД в Берлине. Занимался Астахов прежде всего политической разведкой, 
но поддерживал агентурные связи. При этом его сообщения о политической 
обстановке в стране, адресованные Берии, в аппарат ИНО не спускались. Насколько 
я помню, все телеграммы, два письма за его подписью подлежали обязательному 
возврату в секретариат НКВД. Астахов мужественно держался во время следствия, 
ни в чем себя виновным не признал. Неоднократно обращался к Берии, напоминая о 
выполнении им важных поручений по линии НКВД. Первоначально его держали в 
тюрьме «на всякий случай», если понадобится, поскольку он хорошо знал немецких 
руководителей. И только в 1941 году Астахов был осужден в массовом порядке, 
когда военная коллегия в условиях надвигавшейся войны штамповала приговоры 
арестованным в 1938-1939 годах. Астахов погиб в лагере. Материалы о его 
деятельности находятся не только в уголовном деле, но и в архивах Берии, 
Молотова, а также в архивном фонде секретариата НКВД-НГКБ.




Глава 4.

ЗИМНЯЯ ВОЙНА С ФИНЛЯНДИЕЙ



Секретный диалог



1939-1940 годы — период испытания договоренностей с Германией, испытания на 
выдержку немцев в связи с развертыванием наших военных действий в Финляндии. 
Как известно, в планировании военных операций в Финляндии было допущено много 
ошибок. Но разбирать их — дело не мое. Я только хочу коснуться так называемого 
финляндского вопроса в связи с тем, что перед нашей разведкой была поставлена 
задача — ускорить заключение мирного договора с финнами в марте 1940 года. Это 
было поручено выполнить отозванным в 1938 году в Москву резиденту НКВД в 
Хельсинки с 1935 года Б. Рыбкину (Ярцеву) и его заместителю и жене 3. Рыбкиной. 
За эту операцию впоследствии Рыбкин (Ярцев) был награжден орденом «Знак Почета»,
 а его жена почетным знаком и грамотой «Заслуженный работник НКВД».

В январе-феврале 1940 года после провала нашего первого наступления на 
Карельском перешейке состоялась их поездка в Стокгольм, где наша разведка через 
посредничество заместителя министра иностранных дел Швеции Садлера начала 
предварительные зондажные контакты. Секретные переговоры вел Рыбкин. Для 
контроля переговоров и связи с финскими и шведскими агентами нашей резидентуры 
в Стокгольм одновременно был командирован один из активных участников «чистки» 
в ИНО НКВД в 1938-1939 гг., партийный выдвиженец А. Граур. Впоследствии он 
какое-то время в 1941 году возглавлял шведскую резидентуру НКВД, после чего был 
отозван в Москву. Работая в центральном аппарате как начальник отдела внешней 
разведки, Граур отличался особой подозрительностью к людям, что сыграло 
трагическую роль в судьбах некоторых наших разведчиков. Только после войны 
Граур был уволен, когда стало ясно, что он был психически серьезно болен: придя 
на прием к начальнику разведки П. Федотову, он «сознался» в своей работе на 
американскую разведку.

Так вот, на Рыбкина, который вел секретные переговоры, возлагалась 
исключительно ответственная миссия. Война с Финляндией вызвала резкую 
негативную реакцию на Западе. Советский Союз был исключен из Лиги Наций. 
Несмотря на показной немецкий нейтралитет, мы прекрасно понимали, что если 
увязнем в этом конфликте, то он ослабит нас и толкнет на путь конфронтации с 
гитлеровцами, у которых были серьезные интересы на Балтийском море, хотя 
Финляндия признавалась с их стороны зоной наших интересов.

З. Рыбкина в Стокгольме в январе-феврале 1940 года провела огромную работу по 
подготовке секретных переговоров. Впрочем, секретными они были только для 
широкой общественности. Финское руководство прекрасно знало, что к подготовке 
мирного соглашения с русскими подключена X. Вулиоки, известная писательница и 
доверенное лицо, «агент Советского правительства». Поездка Вулиоки в Стокгольм 
и встреча с «супругами Ярцевыми» (с целью обсуждения условий предварительного 
соглашения о мире) проходила фактически с ведома и благословения финских 
властей. История этих переговоров — интересный пример того, как агент советской 
разведки с конца 1920 годов «Поэт» превратилась из информатора в политического 
посредника, деятельность которого в конечном счете принесла большую пользу 
обеим странам.

Однако финнам не было известно, какие соображения докладывал Рыбкин в