о по этой причине первоначально в США, 
Германии, Франции, Китае создавались в 20-30-е годы совместные резидентуры 
ИНО-ОГПУ и Разведупра Красной Армии.

Новый этап начался после провалов Разведупра, когда разведывательное управление 
Красной Армии «усилилось» А. Артузовым, прекрасно знавшим эмиграцию, который 
привел с собой и назначил на руководящие должности Штейнбрюка и Карина, видных 
работников Иностранного отдела НКВД и имеющих огромный опыт агентурной работы. 
Военная разведка стала более внимательно оценивать людей при использовании 
эмигрантов русского происхождения, принимала во внимание их связь с зарубежными 
спецслужбами и контрреволюционными организациями.

Этот этап работы с эмиграцией привел нас к осознанию необходимости проверки не 
только эмигрантов-агентов первой волны. Мы стали придавать значение родственным 
связям эмигрантов с крупными государственными чиновниками в администрациях 
Англии, Франции, США и в большей степени Германии.

С середины 30-х годов среди эмиграции сложился новый психологический климат в 
отношении к нашей стране. Это произошло под влиянием событий, связанных с 
войной в Испании, с вторжением Японской армии в Китай. Повлиял и мировой кризис 
1929-1933 годов, а также небывалый рост престижа нашей страны, информация о 
научных открытиях, достижениях техники, трудовом энтузиазме. Многие другими 
глазами стали смотреть на новую Россию благодаря поездкам к нам видных 
зарубежных деятелей — Бернарда Шоу, Герберта Уэльса.

Эмигрантов настраивало на сотрудничество с нами признание Западом Советского 
государства как важнейшего фактора в мировой политике, его роль в пересмотре 
Германией Версальских соглашений.

Именно на идеологической основе, на симпатиях к коммунизму начала тайное 
сотрудничество с советской разведкой знаменитая «Кембриджская пятерка», группа 
видных деятелей научно-технической интеллигенции США, Англии, Франции и т. д. 
Привлекая их к агентурной работе на идеологической основе, мы старались не 
ставить во главу угла идеологию в контактах с ними. Хотя все информационные 
источники, привлеченные на идеологической основе, безусловно считались наиболее 
надежными.

Сотрудничество эмиграции с западными спецслужбами создавало фон информации, 
поступавшей как по линии военной разведки, так и по линии НКВД в Кремль. И эта 
информация уже в канун войны, до заключения в 1937-1938 годах 
советско-германского пакта о ненападении, в разгар войны в Испании и обсуждения 
великими державами трагической судьбы Чехословакии ставила перед нами вопрос о 
налаживании контактов с Германией и о возможном советско-германском соглашении.

Эмиграция, как чувствительный слой, по наводящим вопросам работников немецких, 
английских и французских спецслужб ощущала, что все больше превращается в 
разменную монету в отношениях между Западом и Советским Союзом. Но она уже 
втянулась в эту жизнь и, как говорится, вошла во вкус.

Прощупывание позиций крупных европейских держав накануне войны отразилось на 
настроениях русской эмиграции, неизбежно вовлекло ее в лабиринты 
разведывательных операций и тайной дипломатии в Европе и на Дальнем Востоке.




Антисемитизм или борьба за власть?



Вработе советской разведки по эмиграции в 30-е годы выделилось новое 
направление — борьба с троцкизмом. Здесь приходилось опираться прежде всего на 
коминтерновские резервы, особенно на первоначальном этапе. Мы не ставили задачу 
перед нашей эмигрантской агентурой по ликвидации Троцкого, а использовали ее 
преимущественно для организации наружного наблюдения за троцкистами. Нам важно 
было проникнуть в троцкистские эмигрантские организации, искавшие выходы на 
установление связей со своими единомышленниками в Советском Союзе. Для этого 
эффективно были использованы негласные агентурные ячейки аппарата компартий, 
отпочковавшиеся от Коминтерна. Классический пример — использование литовской 
группы братьев Дмитрия и Алексея Сеземанов, Ю. Айдулиса и др. Эта группа 
отделилась от литовского комсомола и была перенацелена на проникновение в 
штаб-квартиру троцкистской организации в Париже.

Нельзя не отметить, что троцкистские группы на Западе в большей части состояли 
из лиц еврейского происхождения. Поэтому у нас возникла необходимость в 
агентуре, которая имела бы связи с их родственниками, знакомыми и так далее. 
Пришлось использовать выходы на еврейские мелкобуржуазные и 
социал-демократические организации, в общение с которыми входили интересовавшие 
нас лица. Нами была использована, в частности, спецагентура из сионистских 
организаций в Палестине, завербованная Я. Серебрянским по указанию Дзержинского 
еще в конце 20-х годов.

Именно эти группы наиболее эффективно дейс