т 1 декабря 1926 г. писала: 
«При аресте болгарского студента Ильи Кратунова, 
         109 РЦХИДНИ. Ф.495. Оп.19. Д.342. Л.1-2. 
56 
который являлся сотрудником уличенного в шпионаже работника Советской миссии 
Христо Дымова, был найден материал, свидетельствующий, что коммунистическая 
агитация на балканские страны была сосредоточена в Праге в руках Ильи Кратунова.
 Он получал сведения из Парижа, Италии и Вены, а также деньги, которые посылал 
в Болгарию. Деньги эти, по утверждению Кратунова, болгарские заграничные 
коммунистические организации предназначали для лиц, преследуемых болгарским 
правительством, или для их близких. Кратунов имел связь и с болгарской 
эмиграцией в Советской России, некоторые корреспонденции оттуда он посылал в 
Болгарию проставив пражский адрес ...». Скандал был колоссальный. Руководителя 
группы, советского вице-консула Христофора Ивановича Дымова (Христо Боев) 
выслали из страны110. 
      После провала в Праге Постановлением ЦК ВКП(б) от 8 декабря 1926 г. 
Разведупру было запрещено привлекать членов иностранных коммунистических партий 
в качестве агентов. Допускалось это только в исключительных случаях, «когда 
отдельные члены партии могут принести особые заслуги», с разрешения ЦК 
соответствующей партии. Причем коммунист, привлекаемый в качестве агента, 
должен был выйти из партии и порвать все партийные связи. Нетрудно догадаться, 
что исключение легко превращалось в правило, а формальный выход из партии, 
конечно же, не мог обмануть полицию. 
      Результат не заставил себя ждать. Широкое использование действующих 
членов партии стало источником провала в апреле 1927 г. во Франции, где 
резидентом был С.Л.Узданский, нелегально работавший под именем Абрама 
Бернштейна. Вот как описывал произошедшее тогда советский журнал «Суд идет!» (Л.
, 1928. №1. С.50-52): «8-го апреля палата депутатов была отправлена по декрету 
в очередной отпуск. На следующий же день, 9-го апреля французская охранка, не 
стесняемая в своих движениях контролем парламентской комфракции, двинула свой 
боевой аппарат. Через несколько дней столбцы бульварных газет запестрели 
огромными, сенсационными заголовками: «Раскрыт военный шпионаж!», «Иностранная 
держава за нами шпионит!», «Коммунисты на службе у иностранцев!» и т.д. А 
вскоре стали известны и имена арестованных. Провост — видный синдикалист, 
секретарь редакции «Синдикалистский справочник документов», Менетрие — 
секретарь унитарной федерации служащих и рабочих в правительственных 
учреждениях, Депуйи — активный работник той же федерации. Был дан мандат на 
арест тов. Кремэ — муниципального советника, члена Политбюро франц. компартии, 
и его секретаря Луизы Кларак, но за «ненахождением» (они бежали в СССР. — Прим. 
авт.) — мандат не был приведен в исполнение. Зато были арестованы два 
иностранца: русский литовец студент Гродницкий и просто русский — художник А.
Бернштейн». 
Дальше шло душещипательное описание процесса, побоев в охранке, жестокостей 
полиции и свирепости приговора. (Кстати, максимальный срок, полученный 
подсудимыми на этом процессе, был пять лет тюрьмы.) А самое забавное во всей 
статье — то, что французская полиция была в своих действиях абсолютно права и 
что получивший три года русский художник А.Бернштейн на самом деле являлся 
резидентом советской разведки (но об этом, конечно же, журнал не писал). 
Следствие, по-видимому, так и не раскрыло действительной роли Бернштейна, иначе 
не отделался бы он тремя годами. Однако скандал, как и в Праге, был 
грандиозный111. 
      Впрочем, отсутствие связей с советской разведкой ни в коей мере не 
избавляло зарубежных коммунистов от обвинений в шпионаже. Это стало еще одним 
аргументом, чтобы все-таки привлекать коммунистов к работе. И связи, 
естественно, старались сохранить, как с ведома Центра, так и без оного. Правда, 
уже не в таких глобальных масштабах, как в начале 1920-х гг., — все-таки заслон 
был поставлен, но сотрудничество продолжалось, случались, конечно, время от 
времени провалы, а вслед за провалами разворачивались в средствах массовой 
информации антисоветские кампании. 
         110 Кочик В. Советская военная разведка: структура и кадры // Правда-5.
 1998, №29. С.11. 
         111 Там же. С.11. 
57 
      Еще одним вопросом, требующим незамедлительного решения, была форма 
организации разведывательной работы за рубежом. Дело в том, что советская 
военная разведка началась с нелегальной работы. В годы гражданской войны в тыл 
противника в массовом порядке перебрасывались подготовленные нелегальные 
резиденты и агенты, а после ее окончания разведывательно-диверсионную работу 
заменила нелегальная отправка за рубеж отдельных резидентов-организаторов для 
создания агентурных сетей. Однако, как уже говорилось, для полнокровной работы 
не хватало ни средств, ни опыта, ни кадров. Поэтому не стоит удивляться тому, 
что после прорыва дипломатической блокады Советской республики руководство 
Разведупра с радостью ухватилось за возможность организовать легальные 
зарубежные резидентуры. Так, уже в 1920 г. Центр направил первых резидентов в 
качестве сотрудников официальных советских учреждений в Германию, а затем в 
Прибалтику. А к середине 1920-х гг. в подавляющем большинстве стран, где 
работали советские разведчики, они действовали легально. При этом нелегальная 
работа отошла на второй план, хотя уже в начале 1920-х годов за рубеж отправили 
несколько нелегальных резидентов, в частности во Францию и на Балканы, причем 
нелегальная резидентура в Париже была сохранена и после создания там в 1924 г. 
легальной резидентуры. 
Тогда же все более существенную роль в разведывательной работе Разведупра стали 
играть аппараты военных атташе. Так, к 1926 г