а, один из них контролировал сооружение стендовых образцов, другой 
был из министерства военной авиации. К моему великому изумлению - я скорее 
ожидал услышать, что моя идея окончательно отнесена к разряду несуразностей, - 
Ханна заявила, что она, кажется, нашла причину обеих катастроф. Запросив в 
центральном бюро отдела кадров личные дела обоих пилотов, она обнаружила, что 
ни тому, ни другому еще не приходилось управлять высокоскоростными машинами. Не 
подлежит сомнению, что требуется весьма значительный опыт, чтобы пилотировать 
такой мини-самолет на таких скоростях. Ханна Райч и оба инженера были 
совершенно убеждены, что министерство напрасно отнесло двойную неудачу за счет 
недостатков конструкции. Они готовы были доказать мне это хоть сию минуту, 
благо за это время на свет появилось еще несколько новых машин. Да, это было 
заманчивое предложение, но ведь нам запретили строго-настрого все эксперименты! 
Я слишком хорошо знал, что министерство не отменит свой приказ. Но Ханна уже 
так увлеклась нашим проектом, что официальный запрет для нее ничего не значил: 
лишь бы я дал свое согласие. Я не знал что делать. 

- Послушай, Ханна, - заметил я, - если вдруг с тобой что-нибудь случится, фюрер 
собственноручно снимет мне голову с плеч. 

Но они настаивали с таким жаром, что я готов был сдаться. Ханна великолепно 
использовала слабости моей обороны, взывая к моему чувству долга и цитируя 
старинную армейскую поговорку о том, что настоящий солдат должен уметь в случае 
необходимости нарушить полученный приказ. В конце концов я уступил, хотя и 
неохотно. Начальника аэродрома мы решили "взять на пушку", сказав, что 
министерство разрешило нам продолжить испытания. 

Когда на следующий день за Ханной закрылся прозрачный купол, мне показалось, 
что мое сердце не выдержит. Но на этот раз все шло как по маслу. Как только 
"Фау-1" отделился от самолета-носителя, Ханна сделала несколько кокетливых 
виражей и на бешеной скорости зашла на посадочный полосу. Я почувствовал, как 
холодный пот бежит вдоль позвоночника, - машина коснулась земли, и больше уже 
ничего невозможно было разглядеть за облаком пыли, прокатившимся до конца 
посадочной. Мы бросились вперед, и, когда подбежали к самолету, к нам на руки 
соскочила улыбающаяся Ханна. 

- Это и впрямь сногсшибательно! - Она явно была довольна. 

Потом настал черед обоих наших инженеров опробовать собственное детище. Все 
трое в сумме сделали двадцать вылетов и двадцать раз приземлились, даже не 
оцарапавшись! Никто больше не сомневался - и идея, и ее воплощение были 
безупречны. 

Фельдмаршал Мильх побледнел, как полотно, слушая вечером мой рапорт. 

- Благодарите судьбу за то, что вас не поставили к стенке, - объявил он в конце 
концов трагическим тоном. По счастью, его мрачное замечание не стало 
пророчеством. 

Я добился от него разрешения продолжить наши труды и начать обучение пилотов. 
На следующий день в наших мастерских закипела работа. Для начала нужно было 
сделать еще несколько образцов для испытаний, затем двухместные модели для 
курсов пилотажа и только потом приступить к выпуску боевых машин. Тем временем 
я подобрал из своих ребят человек тридцать опытных пилотов, и еще шестьдесят 
добровольцев предоставила нам люфтваффе они должны были явиться со дня на день. 
Мы наконец могли работать в полную силу. 

Я запросил у службы снабжения министерства военной авиации по пять кубометров 
топлива для каждого пилота. Увы, это последнее препятствие оказалось самым 
трудным. Проходила неделя за неделей, мы получили сначала десять кубометров 
горючего, потом еще пятнадцать, но заказы наши так и не были выполнены. Я 
стоптал каблуки, бегая по бесконечным приемным, но получал лишь туманные 
обещания либо откровенные отказы. Осенью 1944 года я бросил свою безумную затею.
 Увы, наши конструкторские разработки и тактические расчеты оказались 
напрасными. Мы надеялись довести "Фау-1" до ума - он погиб под прахом 
неосуществленных идей. По крайней мере со мной остались ребята-добровольцы из 
люфтваффе, и я должен сказать, что они хоть и были "нелетным составом", но 
исполняли свои обязанности до конца. 

Когда началась зима, мне довелось еще раз не то чтобы заниматься самими "Фау-1",
 а скорее обсуждать возможности, которые открыло бы их применение. Я был вызван 
в штаб-квартиру Гиммлера, чтобы уточнить некоторые детали нашей деятельности в 
ходе предстоящего наступления в Арденнах, а также доложить о работах в области 
секретного оружия. Когда я упомянул о возможности запуска "Фау-1" с подводных 
лодок - мы занимались этим в последнее время, - Гиммлер вдруг встал и, подойдя 
к огромной карте мира, висевшей возле его рабочего стола, стал внимательно 
изучать ее. 

- Стало быть, мы могли бы разгромить Нью-Йорк нашими ракетами? осведомился он. 

- Несомненно, по крайней мере теоретически. Если наши инженеры смогут создать 
пусковую установку, которую легко, а главное, быстро можно было бы разместить 
на борту базовой субмарины... 

Гиммлер, порывистый как всегда, прервал меня на половине фразы: 

- Я тотчас же доложу об этом фюреру и гросс-адмиралу Дёницу; необходимо как 
можно скорее подготовить бомбардировку Нью-