половину или треть фактических издержек первоклассной разведывательной и 
контрразведывательной службы, бесценного оплота всего государства. 
      В сущности Уолсингем впервые организовал в Англии секретную службу. В 
отличие от Томаса Кромвеля он не пользовался своими шпионами и сыщиками для 
расширения своей личной власти. Заговор за заговором раскрывали и предупреждали 
во имя защиты жизни королевы; но сильнейший удар Уолсингема позволил оградить 
Англию от её внешних врагов, и это стало концом чисто династической секретной 
службы. Резидент Венеции Стивен Пол внимательно подслушивал все разговоры на 
Риальто и доносил обо всем, что говорилось об Испании. Лучшим из агентов, 
назначенных Уолсингемом для проникновения в тайны подготовки Филиппом II 
морской экпедиции, был Энтони Стэнден. 
      Энтони Стэнден блестяще исполнил свою миссию: он сумел подружиться с 
Джованни Фильяцци, тосканским послом в Испании, и был в хороших отношениях с 
правительством Тосканы. Заняв сто крон (что дает некоторое представление о 
финансовых проблемах службы Уолсингема), он отправил в Испанию некоего Флеминга.
 Чтобы замаскировать свою работу, Стэнден выбрал кличку "Помпео Пеллигрини", 
так что теперь англичан обслуживала таинственная цепочка - от Фильяцци или 
Флеминга через Пеллигрини и далее до ловкого агента Елизаветы Уолсингема. Судя 
по всему, Флеминг был весьма ценным агентом, ибо брат его состоял на службе у 
маркиза Санта-Крус, главного адмирала испанского флота! Сведения, скрываемые от 
любезного Фильяцци, свободно проходили через руки шпиона Флеминга. Поддержание 
связи было делом рискованным, сложным и мешкотным; но все же в марте 1587 года 
Уолсингем представил королеве копию доклада маркиза Санта-Крус своему королю, в 
котром заключался подробнейший отчет об "Армаде", её кораблях, снаряжении, 
вооруженных силах и припасах. 
      По предложению Стэндена Уолсингем вступил в переписку с Фильяцци, когда 
посол вернулся из Мадрида во Флоренцию. Тоскана нуждалась в доброжелательстве 
королевы Елизаветы, и дружеская оживленная переписка продолжалась. По указаниям 
Уолсингема, английское правительство сделало ловкий ход, чтобы отсрочить выход 
в море "Армады", точные данные о боевой готовности которой стали известны 
Лондону. Генуэзских банкиров склонили к тому, чтобы они воздержались от 
предоставления займа Филиппу II, так что английская секретная служба, как видим,
 достаточно умело использовала силу золота. В июне 1587 года Стэнден предсказал,
 что в том году испанцы не смогут предпринять крупной морской экпседиции против 
Англии. Эту точку зрения вполне подтвердил дальнейший ход событий. 
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ 
      Знаменитые организаторы военного шпионажа 
      Военная разведка отставала в развитии от разведок политической и 
дипломатической до тех пор, пока на военном небосводе не появились яркие звезды 
- мастера военного дела, каждый из которых по-своему использовал шпионов в 
чисто военных целях. 
      Жизненные пути герцога Мальборо, принца Евгения, Морица Саксонского и 
Фридриха II имеют некоторое сходство; помимо присущего всем им военного гения и 
репутации непобедимости, сходство просматривается и в том, что все они понимали 
значение военной разведки как одного из элементов военного искусства. 
      Мальборо в своих блестящих кампаниях умел находить подходящих шпионов или 
осведомителей; его великий собрат по оружию принц Евгений Савойский, внучатый 
племянник лукавого Мазарини, выплачивал пенсию почтмейстеру Версаля, который 
регулярно вскрывал письма французских военных деятелей и делал из них ценные 
выписки. 
      Мориц Саксонский, победитель у Фонтенуа, не только пользовался шпионами и 
проводниками, но и посвятил им десятую главу своей классической книги 
"Размышления о военном искусстве", где писал следующее: 
      "Нельзя не уделять большого внимания шпионам и проводникам. Монтекукули 
говорит, что они столь же полезны человеку, как глаза, и совершенно необходимы 
полководцу. Он прав. Нельзя жалеть денег на оплату хороших шпионов. Их нужно 
вербовать в той стране, где ведется война. К этому делу должно привлекать людей 
умных и ловких. Они должны быть повсюду: среди офицеров главных штабов, 
торговцев и особенно среди поставщиков съестных припасов, ибо склады провианта 
и хлебопекарни дают полную возможность судить о намерениях противника. 
      Шпионы не должны знать друг друга, и им нужно давать разные поручения. 
Одни - те, кто подходит для этой цели, - должны проникать в ряды войск 
противника; другие будут сопровождать армию в качестве покупателей и продавцов. 
Каждый член второй группы должен знать кого-нибудь из первой, дабы мог получать 
сообщения и передавать их главарю, который ему платит. Эту особую задачу 
следует возлагать на умного и надежного человека. Его надежность должна 
проверяться повседневно, и нужно быть уверенным, что он не подкуплен 
противником". 
      Вскоре в этой "науке нечистой игры" принял участие и Фридрих II, 
положивший конец шпионажу как развлечению или дворянской авантюре. Особенности 
Фридриха как военачальника с наибольшей яркостью проявились в умелом и 
систематическом использовании шпионов. Его даже прозвали отцом организованного 
военного шпионажа; если он был отцом, то матерью созданной им организации была 
необходимость. 
      Известны слова Фридриха II о том, что на ратном поле он держал при себе 
одного повара и сотню шпионов. В большем числе поваров он и не нуждался, 
поскольку был умерен в пище и часто хворал. Но шпионов держал не одну сотню и, 
как правило, сам проверял их донесения, сверяя одно с другим. Своих агентов он 
делил на четыре категории: а) обыкновенные шпионы, вербуемые среди бедноты, 
которые довольствуются небольшим вознаграждением и готовы угодить армейскому 
офицеру; б) шпионы-двойники, гнусные доносчики и ненадежные ренегаты, пригодные 
гла