Вирджинского леса 
быстро раскрыли вездесущие американские журналисты. Им помогли своей 
информацией сотрудники ЦРУ, порвавшие с "компанией". И "секрет" Ясенева недолго 
оставался секретом и выплыл наружу, как только на Западе оказались перебежчики, 
решившие обменять известные им тайны на вполне осязаемые доллары. 
      Вот тогда-то в Москве, видимо, и сняли запрет на "этажность" Ясенева, и 
на территории штаб-квартиры советской разведки появились высокие здания, хорошо 
видимые не только американским разведывательным спутникам, но и из автомашин, 
курсирующих по московской кольцевой автомобильной дороге. 
      У Льва Михайловича Плахова была автомашина "Жигули". Скоростной, 
подвижный, юркий "жигуленок" неяркого серого цвета хорош и в Москве, и для 
загородных поездок. 
      Вернувшись из Одессы в Москву в пятницу, Плахов уже в понедельник был в 
Ясеневе. Это сравнительно недалеко от дома, в котором он уже многие годы жил со 
своей семьей. Всего 40 минут езды по загруженным улицам. И поменьше, если 
приходится возвращаться домой поздно вечером, когда основной поток 
автотранспорта уже схлынул. 
      В Ясеневе Плахов быстро уладил служебные дела. Отчет о работе в Бангкоке 
он отправил в Москву из резидентуры, а сейчас только уточнял отдельные вопросы 
оперативной обстановки и своей непосредственной деятельности. Вопреки опасениям,
 что может что-то случиться в Бангкоке из-за выданной им американцам информации,
 все было спокойно. Американцы, похоже, выполняли свое обещание ничего не 
предпринимать во вред его безопасности. Ничего не произошло с оперработниками 
резидентуры, имена которых он назвал Вулричу и Николсу; не было видимых 
изменений в положении агентов советской разведки, которых он выдал американцам. 

      Правда, он так и не рассказал Николсу о проникновении советской разведки 
в службу безопасности Таиланда, хотя тот и интересовался этим. Чем он тогда 
руководствовался? - Плахов сейчас и сам не мог бы назвать причину. Сделал ли он 
это вполне осознанно, решив не посвящать ЦРУ во все оперативные дела 
резидентуры КГБ в Бангкоке? Или же захотел держать эти сведения как свой 
"резерв" на будущее? А скорее, попросту испугался за себя, поскольку 
американская разведка наверняка сообщила бы его информацию Сантибану. Не могла 
не сообщить, хотя американцы и дали обещание. Слишком опасно терпеть друга 
советской разведки в самом сердце таиландской контрразведки. 
      Покончив с делами служебными, Плахов так же быстро управился со своими 
личными проблемами. В отделе кадров он договорился о своем отпуске. Ему 
полагались целых два с половиной месяца. К радости семьи, Плахов никуда не 
поехал, занимался домашними делами, квартирой, покупкой вещей для нехитрого 
семейного хозяйства. С расходами не считался - деньги накопились за два года 
заграничной командировки. Да и американцы не поскупились - подбросили в 
Бангкоке золотые вещички и еще кое-что. Спрос на импортные товары в то время 
был в Москве большой. К тому же американцы пообещали солидную сумму, которую 
Плахов должен был взять в тайнике. В ЦРУ знали, как приучать "Пилигрима" к 
общению со своей московской резидентурой. 
      Многое из того, что привез сотрудник Первого Главного управления из 
"города ангелов", ушло на подарки приятелям и коллегам. И, конечно, жена, теща, 
взрослеющая дочь получили немалые дары из далекого Востока. Никто ведь не 
интересовался происхождением подарков - они воспринимались как должное. 
Дипломат, только что прибывший из-за рубежа, в глазах многих соотечественников 
- это если и не утопающий в роскоши царь древней Лидии Крез, то во всяком 
случае счастливый владелец больших богатств. 
      Заграничные вояжи всегда воспринимались законопослушными обывателями как 
прибыльное дело. 
      Отпуск для Плахова прошел в заботах и как-то незаметно. 
      Но депрессия и неопределенность не отпускали. И вот уже снова серый 
"жигуленок" привез Плахова в Ясенево. 
      Первые два дня на работе выдались для него на редкость скучными. Но потом 
события стали происходить одно за другим. Льва Михайловича Плахова вызвали к 
руководству и объявили о повышении в должности. Так старший оперуполномоченный 
Плахов стал помощником начальника отдела - должность не руководящая, а, скорее, 
административная, но престижная. Тут же новый помощник начальника отдела 
Управления контрразведки ПГУ удостоился благодарности за работу в Бангкоке по 
Сантибану и информацию о наркодельцах. Оценили и то, что он установил хороший 
контакт с Питером Николсом и "раскусил" в нем резидента Центрального 
разведывательного управления. Наградам, казалось, не было конца - майору 
Плахову было присвоено очередное воинское звание. 
      После всех этих приятных и радостных для него событий к Плахову вернулась 
былая самоуверенность. Он сделал для себя однозначный вывод: о его 
предательском контакте с американской разведкой в Ясеневе не знают и не 
догадываются. 
      И вот тогда Плахов окончательно решился. Он даст московской резидентуре 
Центрального разведывательного управления сигнал о своем благополучии и 
безопасности, сигнал о том, что готов к работе. Собственно говоря, теперь им 
двигали не столько сомнения и раздумья, которые владели все это время. Его 
толкали инерция и надежда, а впереди маячило солидное вознаграждение. Труден 
был первый шаг. Плахов сделал его еще в Бангкоке. Теперь - Москва. Шаги, 
которые он сделает, поставят его лицом к лицу с сознательным предательством. 
      Сигнальная метка "Вавилон" 
      Жилой дом на улице Вавилова для служащих иностранных представительств 
отделяли от американского посольства тридцать-сорок минут езды на автомобиле. 
Все зависит от транспортного потока, от у