ения и ловкости водителя, от везенья, 
наконец. Арнольд Бронсон, жилец дома на улице Вавилова, отличный автомобилист. 
Но в эти августовские дни 1986 года он не гнался за рекордами и почему-то не 
спешил перестраиваться в скоростной левый ряд, когда ехал на работу в 
посольство. Он что-то внимательно высматривал на правой стороне улицы Вавилова, 
но, выезжая на Ленинский проспект, Арнольд Бронсон дал выход своему 
водительскому мастерству. И тогда он наверстывает упущенное время, стараясь не 
опоздать к началу рабочего дня. Зато на обратном пути от посольства он уже ни 
на что не отвлекался. Дорога к дому всегда должна быть короче и быстрее. 
      И все же: что так внимательно искал разведчик "глубокого прикрытия" 
московской резидентуры ЦРУ, когда двигался черепашьим шагом в тихоходном правом 
ряду улицы Вавилова? Черепашьим шагом - это, конечно, преувеличение, но если уж 
быть наблюдательным, нетрудно заметить, что Арнольд Бронсон явно не торопился, 
когда ехал в правом ряду улицы Вавилова. 
      Ларчик раскрывался просто: Арнольд Бронсон терпеливо ожидал, когда же на 
почтовом ящике одного из домов улицы Вавилова, мимо которого он проезжал, 
появится сигнальная метка "Пилигрима". Условный сигнал, которым агент должен 
был сообщить Центральному разведывательному управлению о своем благополучии и 
готовности к дальнейшей связи. 
      В операциях Центрального разведывательного управления по связи с агентами 
в Советском Союзе постановка сигналов всегда занимала важное место. И тогда, 
когда агенту требовалось проинформировать резидентуру о чем-то существенном, и 
если разведке нужно было дать агенту какие-то указания. Сигналами могли служить 
графические метки мелом, губной помадой или краской, свет, зажигаемый в окнах 
посольства в определенное время, открытая форточка в квартире агента, 
постановка автомашины в известном месте, условный телефонный звонок и т.д. И 
смысловое значение сигнала могло быть разным: вызов агента на личную встречу, 
получение источником письма из разведцентра, выезд за границу и многое другое. 
      Разведчики ЦРУ, досконально изучившие особенности городского пейзажа 
Москвы, нашли немало мест, где можно ставить сигнальные метки: фасады зданий, 
арки в домах, афишные тумбы, фонарные столбы, телефонные будки. Свою метку для 
ЦРУ "Пилигрим" должен был поставить на почтовом ящике на улице Вавилова, и она 
должна была быть сигналом, что у агента все в порядке и он готов приступить к 
работе. Обычно в Лэнгли агенту, которого завербовали за границей, давали 
пять-шесть месяцев для восстановления связи - срок, достаточный для того, чтобы 
оценить свое положение, выяснить, не находится ли он в поле зрения 
контрразведки, устроиться с работой, привести в порядок другие дела. В случае 
со своим новым ценным источником в ЦРУ не захотели ждать так долго и сократили 
срок почти вдвое. 
      В разведке были одержимы любовью к криптонимам. Место для постановки 
"Пилигримом" сигнала на улице Вавилова в Центральном разведывательном 
управлении назвали звучным именем "Вавилон" - улица Вавилова. 
      Место было выбрано не случайно - здесь проходил маршрут движения Бронсона 
на автомашине из дома в посольство, и почтовый ящик, на котором "Пилигрим" 
должен был губной помадой нарисовать красную черту, был хорошо виден с проезжей 
части дороги, если ехать в направлении диппредставительства. Губная помада, 
пожалуй, самое надежное средство для сигналов такого рода. Яркая красная метка 
хорошо видна издалека. Ее очень долго не смоет дождем или снегом, которых может 
не выдержать знак, поставленный мелом. Конечно, если помада отличного качества. 
Ничего не поделаешь - придется раскошелиться на эту необходимую принадлежность 
дамского туалета. Или потихоньку "одолжить" у жены, она может не заметить 
пропажи. Во всяком случае, не будет искать ее в вещах мужа. У Плаховых было 
заведено: муж и жена не рылись в личных вещах друг друга. Лев Михайлович мог не 
волноваться: тюбик губной помады надежно хранился в его бумажнике и не мог 
поэтому вызвать ревнивых расспросов. 
      Счастливый для американской разведки день наступил в самом конце августа. 
На почтовом ящике на улице Вавилова появилась жирная красная черта. 
      В этот же день в Лэнгли ушла срочная телеграмма московской резидентуры. 
"Волк" Вулрич был доволен: в Ясеневе появился долгожданный "крот", способный 
прорыть потайные ходы в самом сердце разведки главного противника. Был доволен 
и Эрик Хонтауэр. Для московской резидентуры открывалось многообещающее поле 
деятельности. 
      Глава седьмая 
      Финал приближается 
      Рандеву в туалетной комнате 
      Кабинет советника по региональным вопросам Эрика Хонтауэра находился в 
"зоне безопасности" американского посольства. Там был усиленный режим охраны, и 
не каждый американец мог попасть туда. Эрик Хонтауэр предпочитал работать в 
своем кабинете, чем появляться в душных помещениях резидентуры на седьмом этаже.
 Хотя они гораздо лучше приспособлены для нужд московской резидентуры, чем 
комнаты "зоны безопасности". 
      Посольская резидентура не может похвалиться обилием комнат и их простором.
 Но она отлично защищена от чужих. В нее ведет отдельная лестница, имеется свой 
собственный лифт, у которого постоянно дежурит вооруженный охранник - морской 
пехотинец. Он бдительно стоит на страже и не пропустит чужаков. 
      В сейфах резидентуры хранилось все самое ценное и нужное для работы: 
досье на агентов, подробные схемы мест проведения операций, фотографии города 
Москвы, выполненные с разведывательных спутников. Здесь же находились и другие 
справочные материалы, а также документы, полученные из Лэнгли и подготовленные 
к отправке в штаб-квартиру. Доступ ко всем этим материалам имел только ре