стве проходил в чрезвычайно теплой обстановке. Гости мило 
улыбались любезным хозяевам, говорили приятные и льстивые слова и озабоченно 
хмурили брови, упоминая о пакистанской угрозе. Хозяева при этом упоминании тоже 
сгоняли улыбки с уст, выражая твердую уверенность, что здравый смысл 
восторжествует и кровопролития удастся избежать. При этом все дружно клеймили 
злодеев-пакистанцев и их американских и китайских покровителей. 
 Все шло прекрасно, как вдруг в зале приемов погас свет. Свет погас не только в 
посольстве, а во всем городе. Это могло означать только одно началась война. 
 Я быстро ушел с приема, в темноте добрался до машины и из города позвонил 
одному хорошо осведомленному знакомому. (Звонить ему из посольства было нельзя 
- служащие его категории не имели права поддерживать неофициальные контакты с 
иностранцами.) Выяснилось, что два неизвестных, предположительно пакистанских, 
самолета нанесли удар по базе ВВС Индии, повредив взлетно-посадочную полосу. 
Индийские самолеты немедленно нанесли ответный удар, а сухопутные силы пошли в 
наступление в районах Раджастана и Сиалкота на западной границе и начали марш 
на Дакку на восточном направлении. 
 Было в этой истории с налетом на Агру нечто шитое белыми нитками. Какой 
военачальник пошлет всего два самолета для того, чтобы бомбить крупную авиабазу 
в момент наивысшей опасности для своей страны? Почему самолеты прилетели в 
сумерках, а не на рассвете, как это делается всегда, если нападающая сторона 
развязывает войну и стремится получить преимущество внезапности? Почему 
пакистанская сторона не предприняла вслед за налетом других действий? 
 Ничего загадочного не произошло. Индия изготовилась к войне, провела 
массированную пропагандистскую подготовку, тщательно прозондировала 
политическую ситуацию, сконцентрировала силы на главных направлениях. Нужен был 
повод, но напуганный, затравленный противник его не давал. Так и появились 
самолеты над Агрой. Несколько лет спустя при встрече с П. Н., одним из авторов 
и исполнителей военно-политической кампании 1971 года, я заметил, что вся 
операция была разыграна, как шахматная партия. П. Н. довольно улыбнулся. В 
человеческой истории было немного эпизодов, где столь малые издержки дали такой 
крупный результат. 
 Война началась. Вновь затемнение, вновь закрашенные фары автомашин, 
фантастические слухи в дипкорпусе, победные лживые сводки с полей сражений, 
воинственная музыка по радио. Наша позиция в этой войне была ясна благочестиво 
нейтральные официальные фразы лишь слегка прикрывали твердую поддержку Индии. 
 Один из знакомых устраивает мне встречу с крупным индийским военачальником. 
Мало сказать, что генерал настроен оптимистично. Он точно знает, когда и как 
закончится война: 16 декабря сдачей Дакки и капитуляцией пакистанской армии. 
Прогноз основан на точном расчете. Именно к этой дате пакистанцы сумеют отойти 
к столице Восточного Пакистана. Оказать сопротивление они не в состоянии и 
защищать Дакку не будут, поскольку им неоткуда ожидать помощи. "Мы знаем 
пакистанскую армию, - говорит собеседник. - На их месте любые профессиональные 
солдаты вели бы себя таким же образом". Индийский генерал совершенно точно 
предсказал развитие событий. 
 17 декабря в Дели всенародное ликование, улицы забиты людьми и машинами. В 
дорожной сутолоке задеваю крыло чужого автомобиля. Выскакивает разъяренный 
водитель и, узнав, что я русский, из советского посольства, заверяет, что в 
этот великий день он может только поблагодарить мою страну и никаких претензий 
ко мне не имеет: "Хинди руси бхай-бхай". 
 Индия ошеломляет новичка. Я долго вникал в индийские дела в Центре, 
интересовался ими в период работы в Пакистане, изучал эту страну в институте, 
несколько раз проездом бывал в Дели, и тем не менее очень многое здесь 
оказалось для меня неожиданным. 
 После патриархального, спокойного Исламабада поразил лихорадочным темпом жизни 
Дели. Тот круг людей, в котором приходилось вращаться, жил политикой, в первую 
очередь внутренней. Мне показалось, что не хватит жизни для того, чтобы 
освоиться с невероятно пестрой картиной, которую являла эта политика. Десятки 
крупных партий и организаций, в свою очередь делящиеся на десятки фракций и 
групп. Все они взаимодействуют, блокируются, соперничают друг с другом. У 
каждой партии и группы есть свой взгляд на международную политику, на Советский 
Союз, США и Китай. Сходятся они, за незначительными исключениями, лишь в одном 
- неприязненном отношении к Пакистану. Однако и здесь все далеко не просто. 
Южане равнодушно взирают на кашмирскую проблему и на Пакистан, их больше 
занимают отношения со Шри Ланка, где проживает много тамилов. В стране 
периодически вспыхивают кровавые столкновения между индусами и мусульманами, 
острой остается проблема безработицы, безудержно, на 15 миллионов в год, растет 
население. Редкий день проходит без того, чтобы полиция не стреляла в бунтующее 
по разным поводам население. Личные и групповые разногласия преследуют 
индийское руководство, и лишь железная воля Индиры Ганди сплачивает 
соперничающих политиков. 
 У Индии глобальные внешнеполитические интересы и огромный международный 
авторитет. Не решены проблемы с Китаем, очень непросто складываются отношения с 
США, обострившиеся в результате конфликта с Пакистаном. Индия ощущает себя 
великой державой, добивается признания своей доминирующей роли на субконтиненте 
и в регионе Индийского океана, требует должного места в мировых делах. Успешная 
кампания в Восточной Бенгалии, создание Бангладеш и унижение исторического 
противника - Пакистана еще более усложняет внешнеполитические проблемы страны. 
Великолепным индийским дипломатам приходится нелегко. 
 Индийцев и нас обеспокоила нормализация китайско-американских отношений в 1972 
году. Мы внимательно следим за попытками Индии уладить сво