разгорается. 
Его раздувает Индия. Восточнобенгальские сепаратисты пользуются ее материальной 
и неограниченной моральной поддержкой. Индийская печать развертывает 
ожесточенную антипакистанскую кампанию. Не проходит дня, чтобы не публиковались 
душераздирающие сообщения о зверствах пакистанской военщины против мирного 
бенгальского населения. Пакистанское руководство обвиняется в геноциде. 
Одновременно распространяются, как правило, со ссылками на надежные источники, 
слухи о том, что Пакистан готовится нанести удар по Индии на западной границе, 
в Кашмире и Пенджабе, с тем чтобы отвлечь внимание от событий в Восточной 
Бенгалии. 
 Индийцы готовятся к войне. Их беспокоит возможная позиция США и Китая, они не 
вполне уверены, что получат достаточную поддержку со стороны Советского Союза. 
Обработку советских представителей - от посла Н. М. Пегова до членов 
многочисленных советских делегаций - индийцы ведут настойчиво и изобретательно, 
умело используя наши слабые места - традиционный страх перед усилением 
американского влияния в этом регионе и состояние конфронтации с Китаем. Идет 
хитроумная политическая, дипломатическая и пропагандистская игра. 
 Советская сторона занимает взвешенную солидную позицию. Не скрывая своих 
симпатий к освободительному движению в Бенгалии, к миролюбивой политике Индии 
(Индия предстает потенциальной жертвой возможной агрессии), осуждая Пакистан, 
мы обещаем сделать все возможное для предотвращения конфликта. 
 Одновременно, однако, индийцы обращаются с просьбой о срочных поставках 
некоторых видов оружия из Советского Союза. Наш государственный механизм в 
экстренных случаях мог действовать весьма эффективно, и эта просьба 
удовлетворяется с невиданной быстротой. 9 августа 1971 года по инициативе 
индийской стороны подписывается советско-индийский договор о дружбе и 
сотрудничестве. 
 Переговоры и консультации продолжаются, призывы к миру, предотвращению 
братоубийственной войны (слово "братоубийственный" нравилось и политикам, и 
журналистам - редкое публичное выступление обходилось без него) нарастают. 
Многим казалось, что еще небольшое усилие - и конфликт не перейдет в 
кровопролитную фазу. 
 У нашей службы таких иллюзий не появлялось. Информация, очищенная от 
пропагандистского налета, ясно указывала на неизбежность войны. 
 В этой предгрозовой атмосфере начиналась моя работа в Индии. Я был направлен 
сюда в качестве заместителя резидента. Времени для постепенного вхождения в 
дела не было. 
 События развивались стремительно. Центр ждал информации. 
 В цивилизованном западном мире многими десятилетиями создавался миф о каком-то 
особом миролюбивом, ненасильственном характере индийского общества и его 
культуры. "Люди там задумчивы и нежны, а с неба льется золотая пыль", "жрецы в 
белоснежных одеждах", ахимса, Махатма Ганди, Рамакришна, мать Тереза, задумчиво 
бродящие по улицам Дели и Калькутты священные коровы и дымок благовоний, 
курящийся на алтарях храмов, джайны в марлевых повязках, чтобы ненароком не 
лишить жизни комара, вдохнув его с воздухом, размышляющие о божественных тайнах 
бытия садху и загадочные вечные отшельники в высокогорных пещерах у истоков 
Ганга, древние книги на санскрите - вся эта экзотическая, кружащая голову смесь 
неотразимо действует на экзальтированного западного обывателя, страдающего от 
скучной благоустроенности своей жизни. Действует это и на советского гражданина,
 терзаемого всеми видами неустройства и жаждущего душевной и материальной 
гармонии. 
 Миролюбие индийского народа (без различия национальности, веры, местной 
традиции, касты) становится общепризнанным штампом. Штамп кочует из брошюры в 
брошюру, из статьи в статью, из речи в речь, пробирается в официальные 
документы. Хитроумные индийцы умело подпитывают это мнение. 
 Первое же серьезное соприкосновение с индийской действительностью развеивает 
этот миф. Индийцы ничуть не миролюбивее и не воинственнее любого другого народа,
 их отвращение к насилию представляет собой интеллигентскую выдумку. Жизнь в 
Индии жестока к тем, кого она не милует и в других странах - к неимущим, к 
национальным меньшинствам, к чужакам, к слабым вообще. 
 Не питает отвращения к насилию индийская политика на всех уровнях и во всех 
проявлениях. Война для Индии такое же продолжение политики, как и для любого 
другого государства. Моральные устои, общечеловеческие ценности, философия 
ненасилия, идеи миролюбия и гуманизма и прочий пропагандистский ширпотреб 
никогда не фигурировали в реальных политических выкладках индийского 
руководства. Трезвый расчет, прагматизм с изрядной долей цинизма, строгий учет 
государственных интересов - таков стальной стержень индийской политики, 
замаскированный гирляндами цветов, ворохами философских трактатов, фонтанами 
высокопарной риторики. Умение индийцев добиваться своих целей не может не 
вызывать уважения и даже зависти. За их плечами цивилизация, насчитывающая пять 
тысяч лет. 
 2 декабря 1971 года посол Н. М. Пегов устраивал прием в честь первого 
заместителя министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецова. Василий Васильевич 
прибыл в Дели для того, чтобы вместе с индийцами изыскать возможность 
предотвратить надвигающуюся войну с Пакистаном или, как грубовато шутили 
советские дипломаты, "удержать мадам Ганди за юбку". В. В. Кузнецов вел 
длительные и вежливые беседы с Индирой Ганди, ее советниками, выслушивал 
многословные разъяснения резонов, по которым миролюбивая Индия обеспокоена 
действиями Пакистана. К тому времени уже был подписан советско-индийский 
договор о дружбе и сотрудничестве, и в Индию нескончаемым потоком поступала 
советская военная техника. 
 Прием в посол