к дальнейшим 
трудам. УСО - это важная ступенька служебной лестницы. 
 После УСО - работа в отделе, подготовка к командировке в Индию. Работа в 
Центре не очень интересна. Непрерывный поток бумаг, причем большая часть из них,
 на мой взгляд, не нужна и лишь отрывает людей от дела, мешает думать. 
Делопроизводство у нас было и остается на примитивном, но надежном с точки 
зрения секретности уровне. Все документы пишутся исполнителем от руки, 
регистрируются, сдаются лично машинисткам (к машинисткам очередь, их мало, а 
нас много). Затем бумаги направляются по назначению, копии подшиваются в дела, 
вновь регистрируются и т. д. Офицер с двумя высшими образованиями исполняет ту 
механическую утомительную работу, которую с успехом и более аккуратно могла бы 
делать пожилая женщина. Короче говоря, в канцелярском искусстве мы стояли на 
той же ступени, что и любое советское учреждение, но в нашем случае все 
осложнялось секретностью. Часто можно видеть бродящую по кабинетам унылую 
фигуру, которая разыскивает запропастившуюся куда-то бумагу. Бумага была 
написана, отпечатана, зарегистрирована и кому-то передана страдальцем, а кому - 
он забыл и теперь ведет розыски. В такой ситуации приходилось бывать каждому 
работнику Центра. Именно розыски бумаги были причиной моего первого личного 
знакомства с будущим начальником ПГУ, а затем председателем КГБ В. А. Крючковым.
 В ходе проверки обнаружилось, что за мной уже несколько месяцев числится 
документ довольно деликатного содержания. У меня его нет. Начальник отдела 
смутно припоминает, что он, как ему кажется, мог передать этот документ 
начальнику секретариата КГБ Крючкову для доклада Ю. В. Андропову и советует мне 
обратиться к Крючкову. Секретариат комитета для простых смертных - учреждение 
таинственное, могущественное, и лучше дела с ним не иметь. Но потерять документ 
никоим образом невозможно, я иду с девятого этажа старого здания на Лубянке на 
третий этаж, разъясняю генерал-майору Крючкову, зачем я его беспокою. В этот 
момент Владимир Александрович удивил меня своей памятью. Услышав название 
документа, попавшего к нему несколько месяцев назад, он немедленно открыл сейф 
и из толстенной пачки бумаг сразу же достал именно то, что требовалось. Мне 
показалось, что я имею дело с человеком в каком-то отношении необыкновенным. 
 Я помаленьку вникал в новые дела, открыв, в частности, неведомое мне раньше 
искусство составления комплексных планов. Комитет и ПГУ при всей их специфике 
были составной частью гигантской управленческой машины и в этом качестве 
подвергались всем веяниям административной и политической моды, зарождавшимся 
на Старой площади в здании ЦК КПСС. 
 В конце шестидесятых годов, а возможно и раньше, началась даже не мода, а 
повальная эпидемия составления комплексных планов на все случаи жизни. Все 
казалось удивительно простым и эффективным - наметь цели, подсчитай ресурсы, 
определи исполнителей, а затем только отмечай галочками то, что сделано. Беда 
была в том, что план становился самоцелью. В его основу зачастую закладывались 
далекие от реальностей посылки, составители отрешались от сложностей жизни, 
которая на каждом шагу корректировала и сводила на нет первоначальные замыслы. 
Дело же считалось сделанным, когда появлялась очередная красивая бумага, 
которую с гордостью оглашало на пленуме или съезде начальство. Этими 
комплексными планами и программами был вымощен путь нашего общества в 
сегодняшний нерадостный день. 
 Разведка не может действовать без плана. Ее план должен быть деловым и ни в 
коем случае не предназначаться для того, чтобы порадовать взор начальства. 
Планы нашего отдела были явно рассчитаны на начальников. Десятки условных 
названий и псевдонимов, хитроумно расчерченные схемы и диаграммы, отсылки к 
другим планам и схемам - все это производило нужное впечатление, и к нам за 
опытом стали присылать ходоков другие подразделения. Душой всей этой 
увлекательной, многотрудной и, увы, не очень полезной практически деятельности 
был Юрий Сергеевич М., удивлявший и начальство, и коллег обширной эрудицией, 
хорошим слогом и громоподобным басовитым голосом. 
 Мода на комплексные планы продержалась в ПГУ довольно долго, но никогда она не 
проявлялась столь ярко, как в конце шестидесятых - начале семидесятых годов. 
Рецидивы этой моды приходилось подавлять много позже, опускать людей с 
заоблачных высот планирования на грешную оперативную землю. 
 Между тем в ПГУ произошла смена руководства. Ушел на пенсию Александр 
Михайлович Сахаровский, начальником разведки был назначен его заместитель Федор 
Константинович Мортин, пришедший в комитет со Старой площади. Ни с тем, ни с 
другим близко общаться мне не довелось. 
 Недолгие сборы, прощание с родственниками и приятелями, и я отправляюсь в 
очередную командировку. 
 "УДЕРЖАТЬ МАДАМ ГАНДИ ЗА ЮБКУ..." 
 Весна 1971 года. Только что прошли всеобщие выборы в Индии, на которых 
Индийский национальный конгресс во главе с Индирой Ганди одержал выдающуюся по 
любым меркам победу. 
 Безоблачны советско-индийские отношения. Возникавшие несколько лет тому назад 
опасения по поводу возможности изменения внешнеполитического курса Индии в 
выгодном для США направлении не подтвердились. Индира Ганди твердо и 
последовательно выступает за развитие всесторонних отношений с нашей страной. 
 Назревает конфронтация Индии с Пакистаном. Восточный Пакистан бунтует, 
нарастает движение за отделение от Западного Пакистана и создание независимого 
государства. Это историческая неизбежность, не могли долго держаться вместе два 
"крыла", разделенные полутора тысячами километров индийской территории, 
различиями в языке, культуре, экономике, политической традиции. Но историческая 
неизбежность реализуется не сама собой, а через политических лидеров и ведомые 
ими массы. Пакистанское правительство усиливает свои войска в Восточном 
Пакистане, ведет политические маневры. Тщетно. Пламя сопротивления