ьма военного времени полны веры в собственное 
высшее предназначение и покровительство Провидения.
 «Это абсолютное чудо, что я жив... Только благодаря чуду я продолжаю 
оставаться здоровым и невредимым», — писал Гитлер.
 В последний месяц войны он, однако, становится жертвой горчичного газа, 
примененного англичанами. Гитлер временно теряет зрение: «... мои глаза 
превратились в раскаленные угли; вокруг меня сплошная тьма».
 В госпитале он узнает о капитуляции Германской империи.

 «Опять мрак сгустился перед моими глазами; я с трудом дошел до кровати, 
накрылся с головой простыней и уткнулся в подушку.
 С того дня, когда я стоял у могилы матери, я не знал, что такое слезы... Итак, 
все напрасно. Впустую жертвы и лишения, голод и жажда; бесконечные часы, когда 
мы, подавив трепет сердца, выполняли наши обязанности; напрасной оказалась и 
смерть двух миллионов... Во имя чего же немецкий солдат превозмогал чудовищную 
жару и снежные заносы, переносил бессонные ночи и бесчисленные марш-броски? Во 
имя чего он лежал в аду артиллерийского огня и не содрогался в лихорадке 
газовых атак... А что сказать о тех, кто был там, в тылу?
 Ничтожные выродки и преступники».

 Гитлер продолжает:

 «В те ночи ненависть душила меня, ненависть к тем, кто ответственен за 
происшедшее.
 Вскоре я понял свое предназначение в мире».

 Как удалось ему распознать свое собственное призвание? Одному из соратников по 
борьбе он скажет позже, что озарение свыше, «сверхчувственное видение приказало 
спасать Германию». Адольфу Гитлеру было тогда 30 лет. Малоизвестный капрал 
сделал выбор, который отразится на жизни десятков миллионов людей: «Я принял 
решение, иду в политику».
 Перспективы политической карьеры в Германии для австрийца без друзей и без 
надлежащих средств были явно не слишком радужными. К тому же и образования 
определенно не хватало. В какой-то момент казалось, и он сам осознал 
безнадежность своего положения. «У совершенно безвестного человека, каким я был 
тогда, — напишет он в „Моей борьбе“, — не имелось ни малейшей базы для 
политической деятельности». Но он обладал непоколебимой, железной верой в 
самого себя. Он был уверен, что рано или поздно представится возможность: 
«Судьба не может обмануть». Вскоре реальная действительность подтвердила 
правоту капрала-мечтателя.
 Не желая приспосабливаться к мирной жизни, Гитлер и после окончания войны 
продолжал оставаться в армии. Здесь, по крайней мере, не нужно было думать о 
пропитании и крыше над головой. Его отправили в Мюнхен, где он получил работу 
при политическом департаменте. Гитлер стал чем-то вроде осведомителя: в его 
обязанности входило наблюдение за различными политическими партиями и 
группировками, подозревавшимися немецким офицерством в подрывной деятельности, 
иными словами, в склонности к коммунизму, социализму и пацифизму.
 В сентябре 1919 г. начальство приказывает ему обратить внимание на маленькую 
политическую группу, называвшую себя Германской рабочей партией. Гитлер 
отправляется на их собрание, проводившееся в одной их мюнхенских пивных. Всего, 
по его подсчету, собралось человек 25. Ему не удалось, однако, рассмотреть 
ничего подозрительного или хотя бы примечательного. Да и вообще, вряд ли эти 
«потертые, измятые» люди представляли какое-либо значение или интерес. Когда на 
следующий день он получил от них приглашение вступить в их партию, он «не знал, 
что делать: сердиться или смеяться».
 Но... в то же время в этих полуголодных, неряшливо одетых людях имелось что-то 
весьма привлекательное для бывшего венского бродяги. Они были близки ему и 
понятны. Вернувшись в казарму, Гитлер неожиданно столкнулся с тем, что назвал 
«труднейшим вопросом моей жизни: должен ли я присоединиться? После двух дней 
мучительных колебаний и раздумий я, наконец, пришел к выводу, что должен 
сделать этот шаг. Это был самый решительный шаг в моей жизни».
 Адольф Гитлер становится седьмым членом Комитета Германской рабочей партии.
 Как объяснить его выбор, сделанный им вопреки первому неблагоприятному 
впечатлению? Невозможно ответить на этот вопрос, если не предположить, что он 
руководствовался либо своей гениальной интуицией, либо располагал какой-то 
информацией, дававшей основания считать, что маленькая политическая группа 
представляет собой нечто более значительное, чем виделось поверхностному 
наблюдателю.
 Для обнаружения корней Германской рабочей партии нужно вернуться назад в 1912 
г., когда на конференции оккультистов образовалось «магическое братство» — 
Германский орден. Среди его отцов-основателей были Теодор Фритч, 
редактировавший антиеврейский журнал и мечтавший о создании националистического 
рабочего класса; Филипп Стауф — последователь ариософа Гвидо фон Листа; Герман 
Поль — также ученик Листа и канцлер нового ордена. Внутренние распри, 
раздиравшие братство, привели к тому, что в 1915 г. Поля лишили канцлерства, 
после чего он основал свой орден — орден Рыцарей Святого Грааля. Вскоре к нему 
присоединился некий Рудольф