ктивно использовавшийся в пропаганде, был фальшивкой. В 
двадцатые годы русские эмигранты в Европе и на Дальнем Востоке 
специализировались на изготовлении фальшивок, которые у них покупали различные 
спецслужбы…
 Почему Сталин в конце концов убрал успешно действовавшего Трилиссера из 
госбезопасности? Судя по всему, сыграли свою роль и политические, и личные 
мотивы.
 11 июля 1928 года состоялась тайная беседа между людьми, которые когда-то 
вместе заседали в политбюро, а потом стали политическими противниками.
 К Льву Борисовичу Каменеву, который был заместителем Ленина в правительстве, а 
потом был изгнан со всех постов как участник антисталинской оппозиции, 
неожиданно пришел действующий член политбюро Николай Иванович Бухарин.
 Еще недавно Бухарин выступал против Каменева на стороне Сталина. Но очень 
быстро Николай Иванович убедился в том, что генсек совсем не таков, каким он 
представлялся. Они все больше расходились. Импульсивный Бухарин, не зная, что 
предпринять, вдруг обратился к своим оппонентам. Напуганный Сталиным, он 
говорил очень откровенно. Лев Борисович Каменев потом почти дословно записал 
беседу.
 Бухарин взволнованно говорил:
 — Я со Сталиным несколько недель не разговариваю. Это беспринципный интриган, 
который все подчиняет сохранению своей власти. Он теперь уступил, чтобы нас 
зарезать.
 — Каковы же ваши силы? — поинтересовался Каменев.
 — Я плюс Рыков плюс Томский плюс Угланов, — начал перечислять Бухарин. — 
Андреев за нас… Ягода и Трилиссер — наши…
 Запись беседы попала в руки агентов секретно-политического отдела ОГПУ, 
которые следили за всеми крупными оппозиционерами. Доложили Сталину. 
Сокращенная запись беседы гуляла по стране в виде нелегально распространявшейся 
листовки.
 6 февраля 1929 года Менжинский, Ягода и Трилиссер направили Сталину и 
председателю Центральной контрольной комиссии ВКП/б/ Серго Орджоникидзе 
заявление о непричастности руководства ОГПУ к оппозиции:
 «В контрреволюционной троцкистской листовке, содержащей запись июльских 
разговоров т. Бухарина с тт. Каменевым и Сокольниковым о смене политбюро, о 
ревизии партийной линии и прочем, имеются два места, посвященные ОГПУ:
 1. На вопрос т. Каменева: каковы же ваши силы, Бухарин, перечисляя их, якобы 
сказал: «Ягода и Трилиссер с нами» и далее:
 2. «Не говори со мной по телефону — подслушивают. За мной ходит ГПУ, и у тебя 
стоит ГПУ».
 Оба эти утверждения, которые взаимно исключают друг друга, вздорная клевета 
или на т. Бухарина, или на нас, и независимо от того, говорил или нет 
что-нибудь подобное т. Бухарин, считаем необходимым эту клевету категорически 
опровергнуть перед лицом партии».
 Неосторожное высказывание Бухарина не помешало Сталину (правда, после долгих 
размышлений) назначить Генриха Григорьевича Ягоду наркомом внутренних дел. Но 
генсек бухаринские слова запомнил. В 1938 году он посадил Бухарина и Ягоду на 
одну скамью подсудимых.
 Сталин учел, что правые числят заместителя председателя ОГПУ Трилиссера среди 
своих сторонников и при очередной перестановке убрал его из аппарата 
госбезопасности.
 Впрочем, похоже, и Генрих Ягода тоже жаждал устранения Трилиссера, удачливого 
руководителя разведки, как вероятного соперника в борьбе за должность 
председателя ОГПУ. Они оба были замами, оба понимали, что Менжинский серьезно 
болен и что в ЦК подыскивают ему замену.
 Конфликт двух замов окончился победой Ягоды.
 Трилиссер публично обвинил Генриха Григорьевича в поддержке «правых 
уклонистов», в дружеских отношениях с лидерами правых. Трилиссер сыграл ва-банк 
и проиграл. Сталину это не понравилось. 27 октября 1929 года Трилиссер был 
освобожден от работы в ОГПУ.
 В феврале 1930 года Трилиссер получил должность заместителя наркома 
рабоче-крестьянского контроля. Его ввели в состав президиума Центральной 
контрольной комиссии ВКП/б/. В 1934 году назначили уполномоченным Комиссии 
советского контроля по Дальневосточному краю.
 10 августа 1935 года решением политбюро Трилиссера перевели на работу в 
Коминтерн. После седьмого конгресса его избрали членом президиума и утвердили 
секретарем исполкома Коминтерна — под псевдонимом Москвин. Сталина, отдыхавшего 
на юге, не поставили в известность, что Трилиссеру изменили фамилию. И он 
прислал Кагановичу возмущенное письмо:
 «Почему кандидатуру Трилиссера в ИККИ заменили кандидатурой Москвина? В чем 
дело?»
 Сталин подумал, что члены политбюро решили выдвинуть Ивана Михайловича 
Москвина. Это был известный партийный работник. В двадцатые годы он работал в 
Ленинграде и презирал ленинградского вождя Зиновьева. Иван Москвин был одним из 
немногих ленинградцев, резко выступивших против Зиновьева.
 Сталин приметил Москвина, перевел его в Москву, сделал членом оргбюро ЦК, 
кандидатом в члены секретариата ЦК и поставил руководить всеми руководящими 
партийными кадрами. Своим заместителем в организационно-распределительном 
отделе ЦК Москвин поставил исполнительного Николая Ивановича Ежова. Но Сталин 
вскоре в Москве разочаровался: Иван Михайлович был ригористом и партийным 
романтиком, верил в то, что говорил. Поэтому из партаппарата его убрали.
 Лазарь Каганович, оставшийся на время отпуск