й из партийного аппарата и кадровых военных. Заместителем 
министра внутренних дел по кадрам и начальником управления кадров назначили 
заведующих секторами отдела административных органов ЦК КПСС.
 Почти сразу же, осенью 1953 года, в Кремле возникла мысль о том, что такой 
монстр, как единое министерство внутренних дел, надо раздробить.
 4 февраля 1954 года министр внутренних дел Сергей Никифорович Круглов 
представил в ЦК записку с предложением выделить из МВД оперативно-чекистские 
подразделения и создать на их основе «Комитет по делам государственной 
безопасности при Совете министров СССР».
 Структура нового комитета предлагалась такой: главное управление по разведке в 
капиталистических странах; главное управление по контрразведывательной работе 
внутри страны; управление по контрразведывательной работе в Советской армии и 
Военно-морском флоте; отдел по оперативно-чекистской работе на спецобъектах 
промышленности; служба наружного наблюдения; шифровально-дешифровальная служба; 
управление по охране руководителей партии и правительства; следственная часть; 
учетно-архивный отдел (архив, статистика, внутренняя тюрьма); служба 
оперативной техники; отдел по изготовлению средств оперативной техники, средств 
тайнописи, документов для оперативных целей, экспертизе документов и почерков; 
радиоконтрразведывательная служба…
 8 февраля на заседании президиума ЦК обсуждалась записка Круглова. Ход 
дискуссии записывал Владимир Никифорович Малин, заведующий общим отделом ЦК, 
особо доверенный помощник Хрущева.
 Обсуждение свелось к кадровым вопросам.
 Круглова решили оставить министром внутренних дел. Хрущев настоял на том, 
чтобы Комитет госбезопасности возглавил преданный ему генерал Иван Серов.
 Заодно задумались о том, кого делать первым заместителем председателя Комитета 
госбезопасности. Возникла кандидатура Александра Семеновича Панюшкина, который 
был и на партийной работе, и на дипломатической. Но воспротивились два 
влиятельных члена президиума ЦК.
 Министр обороны Николай Александрович Булганин решительно сказал, что 
«Панюшкин не подходит». С ним согласился глава правительства Георгий 
Максимилианович Маленков, который знал начальника разведки по работе в ЦК: 
«Панюшкин слабый в аппарате».
 13 марта 1954 года появился указ Президиума Верховного Совета об образовании 
КГБ. Внешняя разведка получила статус первого Главного управления.
 В тот же день Александра Семеновича Панюшкина назначили членом коллегии КГБ, 
17 марта — начальником первого Главного управления. 31 мая ему присвоили звание 
генерал-майор. Он занял кабинет №763 — на седьмом этаже главного здания на 
Лубянке. В этом кабинете сидели почти все начальники советской политической 
разведки.
 30 июня 1954 года ЦК принял постановление «О мерах по усилению 
разведывательной работы органов государственной безопасности за границей». Там 
говорилось о концентрации сил на работе против главного противника — 
Соединенных Штатов и Англии. Ведомства, имевшие загранпредставительства, 
получили указание выделить должности прикрытия, которые занимались разведчиками.

 Под руководством Панюшкина готовилось убийство руководителя Народно-трудового 
союза в Западной Германии Георгия Сергеевича Околовича.
 Но руководитель террористической группы капитан Николай Хохлов из 13-го отдела 
первого Главного управления передумал убивать Околовича. 18 февраля 1954 года 
капитан пришел к Околовичу домой и все ему рассказал. Хохлов получил 
политическое убежище. Западные немцы устроили ему пресс-конференцию, и 
разгорелся грандиозный скандал.
 Незадолго до августовского путча 1991 года бывший капитан Хохлов как ни в чем 
не бывало приехал в Москву. Он заходил и в журнал «Новое время», где я тогда 
работал.
 Бывший специалист по «мокрым делам» производил несколько странное впечатление. 
Хохлов давно перебрался за океан и был профессором психологии в Калифорнийском 
университете. Кажется, его больше интересовала парапсихология. Впрочем, и само 
его появление в Москве было чем-то сверхъестественным. Он даже сходил на 
Лубянку, где в Центре общественных связей КГБ с ним поговорили вполне вежливо. 
В те времена чекисты вообще были на редкость предупредительны и любезны. 
Возможно, потому, что самому Комитету государственной безопасности существовать 
оставалось всего несколько месяцев…
 Другого видного деятеля НТС, Александра Рудольфовича Трушновича, офицеры КГБ, 
работавшие в Берлине, все-таки похитили в апреле 1954 года.
 — Мой сосед по дому в Берлине был начальник отделения аппарата уполномоченного 
КГБ по работе с эмиграцией, — вспоминал подполковник Виталий Чернявский. — Он 
занимался Трушновичем. Правда, получилось неудачно. Его завернули в ковер, 
чтобы никто не обратил внимания, и вынесли на улицу. Привезли, развернули, а он 
уже труп — задохнулся. Убивать не хотели. Хотели похитить.
 При Панюшкине началась история с «берлинским тоннелем». Резидентура ЦРУ в 
Берлине устроила подкоп под кабельными линиями связи Группы советских войск в 
Германии и подслушивала все телефонные разговоры.
 Ирония состоит в том, что в первом Главном управлении КГБ знали об этом с 
самого начала. Москву поставил в известность Джордж Блейк, который работал в 
британской разведке. В годы корейской войны он попал к северянам в плен. Он 
хотел выжить и предложил свои услуги советским разведчикам.
 Дэвид Мэрфи, отставной американский разведчик, был в те годы начальником 
резидентуры ЦРУ в Западном Берлине. Он отвечал за обработку получаемых 
материалов.
 Мэрфи рассказывал корреспонденту «Красной звезды»:
 — Впервые после Второй мировой войны наша разведка получила настоящую 
информацию о Советской армии. Я собирал весь материал, имеющий отно