ом. Свое кредо он неоднократно выражал в таких словах: «Для меня 
одинаковы демократы, республиканцы, фашисты, коммунисты. Я встречаюсь с вами 
потому, что мне нужны деньги, чтобы построить дом, дать образование дочери, 
хорошо ее одеть и удачно выдать замуж».
 «Хват» приходил на встречу и, показывая пакет с материалами, обычно заявлял:
 — Давай тысячу долларов, тогда получишь.
 В ответ Семенов спокойным тоном отвечал, что он не может платить такие большие 
деньги, не показав сначала «кота в мешке» специалистам и не получив их 
заключения: представляют ли документы для нас интерес или нет. Торг обычно 
занимал минут двадцать — тридцать. В итоге договаривались, что Семенов 
немедленно выдает аванс в две сотни долларов, а через четыре часа возвратит 
материалы с дополнительной суммой в зависимости от ценности сведений.
 «Хват» сердито ворчал, но соглашался с предложением, ибо не хотел возвращаться 
домой с пустыми руками. В то время, как я обрабатывал материалы, Семен Маркович 
за ужином в ресторане проводил с агентом беседу. Когда «Хвату» возвращали 
документы, то дополнительно в конверте вручались двести или триста долларов. 
Получив в общей сложности в два раза меньше, чем он первоначально заламывал, 
агент приходил в ярость:
 — Вы обманщики, жулики, бандиты, прохвосты. Я прекращаю с вами все отношения!
 И быстрыми шагами уходил. Разведчик, догоняя агента, на ходу старался 
успокоить его и повторял ему условия очередной встречи через месяц, но агент, 
казалось, никак не реагировал на это.
 Семенов рассказывал, что после встреч с «Хватом» он приходил домой вконец 
измотанным и в течение многих часов не мог успокоиться, так как не знал, придет 
агент на очередную встречу или нет. Но тот приходил, и все начиналось сначала.
 На мое замечание, что, может быть, следовало платить «Хвату» столько денег, 
сколько он просил, чтобы улучшить отношения с ним и избежать нервотрепки, 
Семенов ответил:
 — Во-первых, «Хват» — рвач, и, во-вторых, — это самое главное — Квасников и я 
считаем, что если мы будем выплачивать агенту значительно большее 
вознаграждение, то он быстро построит дом, сделает необходимые накопления и 
прекратит сотрудничество с нами…
 Центр такую позицию в работе с «Хватом» одобрял.
 В конце 1943 года Семенов обнаружил за собой усиленное наружное наблюдение. Он 
перестал выходить на встречи с агентурой. Однако слежка не прекращалась. По 
указанию Центра Семенов был отозван в Москву после пятилетней активной 
деятельности в США. Впоследствии его командировали во Францию, где он успешно 
вел разведывательную работу. Но когда в 1950 году началась чистка МГБ от лиц 
еврейской национальности, Семенова, который был евреем, уволили из министерства,
 не приняв во внимание его прекрасный послужной список.
 Он пошел работать переводчиком в издательство «Прогресс» и быстро стал 
мастером своего дела — способный человек нигде не пропадет!
 Активным сотрудником нью-йоркской резидентуры был мой однокашник по 
разведывательной школе Анатолий Антонович Яцков. В семнадцатилетнем возрасте он 
приехал в Москву, работал чернорабочим на стройке, затем слесарем, жил в бараке.
 В 1937 году окончил Московский полиграфический институт.
 В США Яцков приехал, зная лишь французский язык, но благодаря способностям и 
упорству очень быстро, за какой-нибудь год, выучил английский. Каждый день он 
вел прием посетителей. Так же как и я, был определен на научно-техническое 
направление резидентуры. Кроме того, он выполнял ряд заданий резидента по 
другим линиям, К разведывательной работе относился серьезно, все аспекты 
предстоящих встреч с агентами всесторонне продумывал. По складу характера любил 
основательно помозговать, но тугодумом его назвать было нельзя. Ум у него был 
острый, мысли оригинальные. Яцков был связан с агентами по атомной проблеме. 
Работа велась через связников, с которыми Яцков встречался в городе. Некоторая 
часть копий документов передавалась в тайнописи, и Яцкову приходилось долго 
возиться с реактивами, а затем разгадывать проявившийся английский текст, в 
котором нередко трудно было прочитать не только отдельные буквы, но и целые 
слова.
 Во второй половине 1946 года Яцков несколько месяцев исполнял обязанности 
резидента. Прямо из Нью-Йорка он был переведен в парижскую резидентуру.
 По политической линии активно действовали два молодых сотрудника нашей 
нью-йоркской точки — К. А. Чугунов и М. А. Шаляпин.
 Чугунов — небольшого роста, со вздернутым носом Глаза глубокие, темно-голубые. 
Не по годам серьезный, собранный, осторожный, аккуратный. Во время выступлений 
или бесед мысли излагал неторопливо, логично убедительно. Говорил всегда по 
делу.
 Он прекрасно владел английским языком, хорошо знал оперативную обстановку, 
проблемы внутренней и внешней политики США, расстановку политических сил. 
Возвратившись со встречи, немедленно садился за изучение полученных материалов, 
подготовку телеграмм, написание отчета и оперативных писем. Все его материалы 
были обстоятельными по содержанию, аккуратными по форме, резидент подписывал их 
почти без исправлений.
 М. А. Шаляпину в 1941 году исполнилось 26 лет. Выше среднего роста, худощавый, 
подтянутый; глаза голубые, взгляд серьезный. Настроение у него резко менялось 
от гневно-сердитого к радостно-веселому. По своему характеру Шаляпин — полная 
противоположность Чугунову: не мог контролировать и скрывать свои чувства, был 
импульсивным, резким, нетерпеливым, курил сигареты беспрестанно. Очень любил 
рискованные операции. Пунктуально выполнял указания резидента. Хотя по своему 
интеллектуальному развитию он уступал Чугунову, но благодаря рвению, 
неукротимой жажде добиться результатов работал быстро и успешно. Обладал 
способностью моментально схватывать суть проблемы и решительными, порой, 
казалось, неоправданно смелыми действиями, до