е мог прислать на место Зарубина равноценную фигуру. Обязанности 
резидента исполняли сотрудники, которые не обладали большим оперативным опытом, 
умением работать с людьми. А это было так нужно, ибо условия для советской 
разведки в Соединенных Штатах ухудшались с каждым месяцем.
 Около года резидентом оставался Степан Апресян. В органы разведки он пришел в 
1932 году. В Нью-Йорк Апресян приехал в возрасте тридцати пяти лет. Сотрудники 
резидентуры уважали его за эрудицию и добрый, покладистый характер. Его старший 
брат, нарком внутренних дел одной из Среднеазиатских республик, в 1938 году был 
арестован и расстрелян. Степан тоже угодил под арест. Через год брата посмертно 
реабилитировали.
 Апресяна тут же освободили и вновь направили в разведку. Он был талантливым 
лингвистом. Иностранные языки изучал неимоверно быстро, за три-четыре месяца, и 
знал их множество, включая такие трудные, как финский, турецкий, арабский. 
Оперативные документы составлял великолепно: с точки зрения логики, стиля и 
грамматики они считались безукоризненными.
 На связи у Апресяна находился агент, встречи с которым для него стали мучением.
 Расстрел брата, месяцы, проведенные в тюрьме, видимо, не прошли для Степана 
бесследно. Он стал болезненно нерешительным, за несколько дней до встречи с 
агентом начинал нервничать. Это состояние отражалось на всем его облике и 
действиях. Степан весь уходил в себя, невнимательно слушал собеседника. В ходе 
проверки перед встречей беспокойно осматривался кругом, быстро, почти бегом, 
большими шагами передвигался по улицам.
 В 1945 году Степан Апресян был отозван в Москву. В центральном аппарате он 
проработал до пенсионного возраста и вышел в отставку. Затем поступил на работу 
редактором в Издательство литературы на иностранных языках, где его очень 
ценили. Когда в Праге начал выходить журнал «Проблемы мира и социализма», 
Апресяна пригласили туда. Много лет он жил в Чехословакии, считался незаменимым 
сотрудником, так как отлично редактировал издания на многих иностранных языках.
 В резидентуре я чаще всего сталкивался по работе с Л. Р. Квасниковым, А. А. 
Яцковым, К. А. Чугуновым, С. М. Семеновым, М. А. Шаляпиным. Этих очень разных 
людей объединяло одно — все они были беззаветно преданы разведке и нашей Родине.

 Для меня было весьма поучительно наблюдать, как они строили свой рабочий день. 
Их отличали организованность, трудолюбие, умение использовать каждую минуту для 
дела. Я часто обращался к ним за помощью, старался перенять все положительное. 
В целом они сыграли большую роль в моем формировании как разведчика. Поэтому 
хочу кратко рассказать о них.
 В 1942 году в резидентуру прибыл заместитель резидента по научно-технической 
разведке Леонид Романович Квасников. Он родился в 1905 году в семье 
железнодорожника. Работал строителем, помощником машиниста и машинистом. 
Окончил институт, по специальности инженер-механик. Три года учился в 
аспирантуре. В 1938 году его взяли на работу в Иностранный отдел НКВД. Он стал 
одним из основателей научно-технического направления внешней разведки. Находясь 
в резидентуре до конца войны, проявил себя способным руководителем. Много 
времени уделял работе с подчиненными, глубоко и в деталях намечал оперативные 
мероприятия, что во многом способствовало успешной работе разведчиков.
 Квасников считался умелым конспиратором. Особенно большое значение он придавал 
организации надежной скрытой связи с агентурой. Он приучил сотрудников 
беседовать с ним в резидентуре шепотом, не называть фамилии, псевдонимы и 
другие личные данные на лиц, о которых шла речь, а писать все это только на 
бумаге и требовал, чтобы так делали его собеседники. Постоянная забота Леонида 
Романовича о соблюдении конспирации, несомненно, положительно сказывалась на 
работе научно-технической линии. Под его руководством резидентура сумела 
добывать важные разведывательные материалы по использованию энергии атома в 
военных целях, по авиации и реактивной технике, по радарам, компьютерам и 
другой электронной аппаратуре.
 Опытным разведчиком оказался тридцатилетний Семен Маркович Семенов. Он прибыл 
в США в 1939 году. Около двух лет проучился в Массачусетсском технологическом 
институте, после чего его направили на работу в Амторг в Нью-Йорке. За время 
учебы в институте хорошо изучил английский язык и американскую действительность.
 Маленького роста, с утиным носом и большими глазами, которые при разговоре с 
собеседником медленно вращались, как параболические антенны, он быстро сходился 
с людьми. Вид у него был солидный, и он вполне сходил за средней руки 
американского бизнесмена.
 Семенов легко устанавливал контакты с американцами и иностранцами, умело 
разрабатывал и вербовал их. Он поддерживал хорошие деловые отношения с агентами 
и искусно руководил ими, хотя на связи у него были весьма трудные и неуживчивые 
«секретные помощники».
 Я помогал Семенову в работе с агентурой: принимал от него документальные 
материалы, которые он получал от агентов, а затем возвращал их ему, когда явка 
завершалась. Отснятые пленки я проявлял, внимательно прочитывал их, составлял 
аннотацию, которую потом он включал в отчет о встрече с агентом для отправки в 
Центр. На следующий день он обычно приходил в генконсульство, где я передавал 
ему пленку с материалами, а он, в свою очередь, рассказывал мне в общих чертах, 
как прошла очередная встреча. Это было весьма полезное партнерство.
 Семенов остался доволен моей помощью, которая освобождала его от лишней траты 
времени, а главное — подстраховывала и повышала продуктивность работы. Я же был 
благодарен ему за то, что он щедро делился со мной своим опытом.
 Запомнились мне его рассказы о работе с агентом по кличке «Хват». Опытный 
химик, он трудился на одном из заводов компании «Дюпон», передавал нам 
материалы по нейлону и новейшим видам пороха. Был до мозга костей аполитичным 
челове