нец, позволил исполнить «Вечерний звон» от начала до 
конца без пауз. Затем маэстро попросил повторить песню еще раз.
 Каждую фразу, каждое слово песни артисты пели отчетливо, протяжно, какими-то 
взволнованно-трепетными, щемящими душу голосами, в которых слышалась глубокая 
тоска. Я был потрясен. Столь задушевно, искренне и красиво могли исполнять 
песню только артисты, покинувшие Родину и осознавшие, как тягостно им жить без 
нее. Такого проникновенного и красивого пения я никогда не слышал.
 Закончив пение, Рахманинов и хористы оделись, выпили в баре по чарочке водки и 
вышли в темноту промозглого зимнего нью-йоркского вечера.
 Рахманинов умер в конце марта 1943 года в Калифорнии. Перед смертью он завещал 
похоронить себя в родных местах под Новгородом. Как мне рассказывал генконсул 
Киселев, вначале предполагалось, что гроб с прахом композитора будет отправлен 
на одном из советских торговых судов из Сан-Франциско во Владивосток и далее до 
предполагаемого места захоронения. Однако антисоветские русские эмигранты были 
против и уговорили жену композитора Наталью Александровну не делать этого. 
Затем некоторое время в кругах русской эмиграции говорили о намерении семьи 
похоронить Рахманинова на русском кладбище в Сан-Франциско. Однако жена и 
дочери в конце концов приняли решение предать тело земле на кладбище Консико в 
маленьком городке Вальхалле недалеко от Нью-Йорка.
 Не могу не рассказать еще об одном случае, имеющем некоторое отношение к 
русской эмиграции в Нью-Йорке.
 На самой фешенебельной улице Нью-Йорка — Пятой авеню, между Пятьдесят девятой 
и Шестидесятой улицами, находился небольшой ювелирный магазин «Старая Русь». В 
нем продавались изделия из золота, драгоценных камней и фарфора. Это были 
большей частью предметы, ранее принадлежавшие царскому двору, богатым князьям, 
фабрикантам. Магазин держал некий А. Золотницкий Один квартал отделял магазин 
от советского генконсульства, и мы каждый день проходили мимо него. У его 
витрины всегда стояло несколько человек.
 Через три-четыре месяца после нападения фашистской Германии на Советский Союз 
хозяин магазина неожиданно выставил на витрину небольшую картину «Русские 
казаки в Берлине, 1814 год», под которой на ватмане черной тушью по-английски 
было написано: «Повторится ли история?».
 Интересно было наблюдать, как реагировали американцы, рассмотрев картину и 
прочитав надпись. В 1941-м и в начале 1942 года большинство прохожих 
скептически улыбались, не веря, что такое может произойти. Постепенно витрина 
стала привлекать все большее внимание, вызывать горячие дискуссии, особенно в 
дни окружения и уничтожения армии Паулюса под Сталинградом. Некоторые открыто 
утверждали, что история повторится, только вместо казаков первыми в Берлин 
придут советские танкисты.
 О картине «Русские казаки в Берлине» газета «Нью-Йорк таймс» поместила 
короткую заметку, что привлекало еще больше людей к витрине магазина 
Золотницкого.
 После победы советских вооруженных сил на Курской дуге летом 1943 года 
американцы, останавливавшиеся перед картиной, комментировали: «Теперь все ясно. 
История повторяется». Но однажды один прохожий возразил, подчеркнув, что 
произойти это сможет лишь в том случае, если союзники откроют второй фронт в 
Европе: Советский Союз в одиночку с Гитлером не справится. Раздался дружный 
смех. И я помню такую реплику: «Союзникам нужно торопиться, а то русские не 
только в Берлин, но и в Париж опять придут».
 В последние дни войны, когда каждому стало ясно, что первыми в Берлин войдут 
советские войска, прохожие останавливались возле витрины все реже, некоторые с 
явным недовольством смотрели на картину, и на их лицах можно было прочесть 
сожаление и немой вопрос: «Почему же не американцы первыми войдут в Берлин?»
 9 мая 1945 г. Золотницкий убрал картину.
 В годы второй мировой войны в США проводилось множество различных митингов, 
устраиваемых политическими, профсоюзными, женскими, молодежными и различными 
эмигрантскими организациями. Главной целью была моральная и материальная 
поддержка военных усилий советского народа. Американцы, не одурманенные 
антисоветской пропагандой и сознававшие, что фашизм является врагом всего 
человечества, требовали, чтобы США и Англия вели более активные военные 
действия против Германии.
 Во время митингов обычно происходил сбор пожертвований в фонд помощи Красной 
Армии. На важных митингах выступали посол Советского Союза, генеральный консул 
или специально приезжавшие из СССР видные общественные деятели. Любили слушать 
писателей Илью Эренбурга и Константина Симонова, народного артиста СССР 
Соломона Михоэлса, Героев Советского Союза снайперов Людмилу Павлюченко и 
Владимира Пчелинцева, секретаря Московского комитета комсомола Николая 
Красавченко. Их яркие, страстные речи оказывали влияние на американское 
общественное мнение. На таких крупных митингах иногда присутствовали 
представители правительства США, а также финансовых магнатов — Рокфеллера, 
Дюпонов, Мелонов. Они тоже выступали за необходимость координации действий 
союзников, подтверждали готовность помогать СССР. Иногда прямо там, на трибуне, 
передавали от имени своих корпораций чеки на суммы пятьдесят — сто тысяч 
долларов в фонд помоши Советскому Союзу. Для них это были, в общем-то, мизерные 
суммы, ибо война приносила им миллиардные прибыли.
 Как правило, все мероприятия, на которых мне пришлось присутствовать, 
представляя советское генконсульство, проходили без каких-либо эксцессов. 
Запомнились лишь две встречи при не совсем обычных обстоятельствах.
 Радиовещательная компания Си-би-эс прислала письмо генконсулу с просьбой 
направить советского представителя для программы «Воюющие союзники», в которой 
должны были принять участие