ства в Вашингтоне. Следует отметить, что 
американцы косвенным образом (по своим каналам) принимали участие в 
расследовании дела Зорге в самой начальной стадии, поэтому им была известна 
связь нового советского пресс-атташе в Вашингтоне с Рихардом Зорге.
 «Прежде чем я приступил к своей деятельности в Китае и Японии, – признался 
Зорге, – я вместе с представителем четвертого управления изучил в своем номере 
московской гостиницы коды, которыми должен был пользоваться, на что ушел целый 
день».
 Кодирование и расшифровка радиограмм были строго секретным делом, поэтому ими 
занимался лично руководитель агентурной сети за рубежом.
 Система, использовавшаяся советской разведкой, была довольно простой: 
алфавитные буквы заменялись одно– или двусоставными цифрами. Затем для 
усложнения использовались колонки цифр со страниц официальных статистических 
изданий, которые приплюсовывались к основным. Конкретная страница и раздел 
указывались в самой радиограмме.
 Особая ценность этой системы заключалась в бесконечной возможности числа 
вариантов использования Немецкого статистического ежегодника, который в Японии 
имелся во всех коммерческих и иных учреждениях. Поскольку черновики радиограмм 
немедленно сжигались, сам такой ежегодник никакого подозрения вызвать не мог. 
Поэтому даже самые тщательные обыски давали нулевой результат.
 Поскольку после 1939 года объем исходившей информации резко возрос, Зорге 
получил разрешение Центра привлечь в порядке исключения к кодированию 
радиограмм Клаузена.
 Система оказалась настолько надежной, что японская контрразведка не сумела 
расшифровать ни одной радиограммы, которые удалось ей перехватить начиная с 
1937 года.
 Вначале группу Зорге в Японии финансировали непосредственно из Москвы, деньги 
передавались курьерами в указанное время на встречах в Шанхае или Гонконге. 
Затем необходимые суммы стали переводить на частные счета в японских банках 
через нью-йоркские «Нешнл сити бэнк» или «Америкэн экспресс». После 1940 года 
для этого использовались уже нелегальные встречи с представителями советского 
посольства в Токио.
 Клаузен вел учет расходов, о чем один-два раза в год докладывалось в Москву. 
За период с 1936-го по 1941 год общая их сумма составила порядка сорока тысяч 
долларов.
 Еще в Берлине Зорге получил указание расходовать на нужды группы не более 
тысячи долларов в месяц. Жалкая эта сумма уходила главным образом на оплату 
квартирных и текущих расходов основных членов группы. Одзаки 44 не получал 
ничего, кроме компенсации расходов на поездки. Очень мало уходило и на оплату 
услуг Мияги 45 . Фактически Зорге, Вукелич и Одзаки жили на гонорары за 
журналистскую работу, Мияги – за художество, а Клаузен – за счет своего 
магазина.
 Деньги из Москвы поступали нерегулярно, так что Зорге приходилось нередко 
самому покрывать срочные платежи. Когда Эдит Вукелич после развода с мужем 
собралась выехать в Австралию, то сумма в 400 долларов была особо оговорена, и 
Москва передала их через Зайцева.
 Даже утвержденные расходы в сумме одной тысячи долларов в месяц были сокращены,
 и Зорге приходилось буквально на всем экономить. В конце 1940 года из Центра 
поступило указание изымать капитал из фирмы Клаузена на дела группы, что 
отрицательно сказалось на его энтузиазме. С этого времени он вел финансовые 
дела группы безалаберно и даже не всегда уничтожал переданные или полученные 
радиограммы, не особо заботился о маскировке материалов, подготовленных для 
передачи. Скаредность Центра сказалась на снижении мер безопасности, а в 
результате при аресте Клаузена в его доме японской полиции удалось обнаружить 
компрометирующие радиста материалы.
 Только Зорге и Клаузен, завербованные четвертым разведывательным управлением 
непосредственно в Германии, знали лично своих руководителей. Мияги был 
активистом в японской секции Американской коммунистической партии. Получил от 
оставшегося неизвестным представителя Коминтерна указание возвратиться в Японию,
 прекратить все связи с американскими коммунистами и избегать контактов с 
японскими товарищами в Токио.
 Вначале Мияги полагал, что они только вдвоем с Зорге входят в разведывательную 
группу, но со временем понял, что к числу ее активных членов относятся также 
Вукелич, Одзаки и Клаузен.
 Мияги, как и Вукелич, считал, что входит в организацию, которая относится 
непосредственно к Коминтерну и не имеет никаких связей с национальными 
коммунистическими партиями, поскольку Зорге никогда ничего не говорил о ее 
структуре и подчиненности.
 Что касается Одзаки, то он имел полное представление о группе и ее задачах. 
Еще в Шанхае он узнал от Агнес Смедли 46 , что под псевдонимом Отто числится в 
советской картотеке в Москве и работает на один из отделов Коминтерна.
 Из соображений безопасности Зорге сократил контакты членов группы друг с 
другом до минимума. Только Клаузен – радист и казначей группы – был осведомлен 
о псевдонимах и кодах всех ее членов, но вплоть до своего ареста не знал имен 
Одзаки и Мияги и никогда с ними лично не встречался. Одзаки же видел Клаузена 
всего один раз, не зная его имени, а с Вукеличем не встречался вообще.
 К встречам с членами своей группы Зорге всегда тщательно готовился. Только он 
поддерживал личные контакты с важнейшими членами группы. Видеться с Клаузеном 
ему было довольно просто: они оба были членами немецкого клуба в Токио, да и 
встречи земляков за его пределами были нормальным явлением. Важнейшие их 
встречи проходили, однако,