техников и рабочих, 
сосредоточенных в Лос-Аламосе, прочную стену секретности, которую было непросто 
преодолеть.
 В декабре того же года Белый дом принял решение о выделении крупных средств на 
разработку атомного оружия. К этому времени американские ученые Л. Силард, А. 
Эйнштейн, Р. Оппенгеймер и другие накопили множество данных о реальной 
возможности создания принципиально нового оружия. Резидентуры НКВД в США пока 
ничего об этом не знали.
 Летом 1942 г. центр получил из Нью-Йорка шифровку с грифом «срочно» — «особой 
важности». В телеграмме сообщалось о том, что к агенту-групповоду (руководитель 
группы агентов) Луису обратился знакомый ученый-атомщик А. Филдинг из 
Чикагского университета с просьбой вывести его на кого-нибудь из советских 
людей, работающих в Амторге. При этом Филдинг заявил о том, что он хотел бы 
передать русским сверхсекретную информацию о начавшихся в США разработках 
супёроружия и что они должны узнать об этом как можно раньше [137] .
 Одновременно с этим событием важную документальную информацию по проекту 
«Манхэттен» удалось получить молодому, но уже имевшему хороший опыт оперативной 
работы по линии научно-технической разведки А. Феклисову.
 Летом 1942 года к нему на прием в Генеральное консульство пришел инженер-химик 
из закупочной комиссии П. Н. Ласточкин, который поведал о своем знакомстве с 
руководителем инженерной группы «Монти». Эта группа строила химические 
предприятия в США и за рубежом, в том числе опытный завод в Ок-Ридже, (штат 
Теннесси), на котором вырабатывался уран-235.
 От источника Монти была получена подробная информация о секретных работах 
компании «Кэллекс» по строительству в США опытного завода, на котором 
практически была отработана технология урана-235 для атомных зарядов. Кроме 
этого, он сообщил о возведении большого промышленного объекта в Ок-Ридже, на 
котором получали уран-235 методом газовой диффузии [138] .
 Информация по атомной бомбе, полученная резидентурой Л. Р. Квасникова, 
довольно высоко оценивалась И. В. Курчатовым. Он с первых дней признавал, что 
данные разведки «указывают на технические возможности решения всей проблемы в 
значительно более короткие сроки, чем думают наши ученые, не знакомые с ходом 
работ по этой проблеме за границей». Заместитель Курчатова по советскому 
атомному проекту В. В. Гончаров считал, что «вклад разведки неоспорим, многих 
тупиков и ошибок удалось избежать». Такого же высокого мнения придерживался и 
академик А. Ф. Иоффе: «…получаемая нами информация всегда оказывалась точной и 
большей частью всегда полной, наличие такой информации на много месяцев 
сокращает объем нашей работы и облегчает выбор направлений, освобождает от 
длительных поисков. Я не встречал пока ни одного ложного указания…».
 Лондонская резидентура оказалась более «проворной» и результативной на первом 
этапе «охоты за атомными секретами». Например, уже в августе 1941 года из 
Великобритании пришел первый ответ на запрос Квасникова. Это было содержание 
представленного У. Черчиллю секретного Доклада Уранового комитета, а также 
информация о том, что идея создания сверхмощного оружия приобрела вполне 
реальные очертания. На совещании британского комитета начальников штабов 
приняты рекомендации о немедленном начале работ и изготовлении первой атомной 
бомбы через два-три года. Британские физики определили уже критическую массу 
урана-235, а также сферическую форму заряда, разделенного на две половины, и 
установили, что скорость их соударения должна быть не ниже 2—2,5 тыс. метров в 
секунду.
 В конце 1941 года из Лондона поступила информация о том, что США и 
Великобритания решили координировать усилия своих ученых в области атомной 
энергии. Позднее, 20 июня 1942 года, во время переговоров в Вашингтоне Черчилль 
и Рузвельт приняли решение строить атомные объекты в США, так как Англия 
подвергается постоянным бомбардировкам германской авиации.
 В феврале 1942 года советские фронтовые разведчики захватили в качестве 
«языка» немецкого офицера, в портфеле которого была обнаружена тетрадь с 
непонятными записями. Эта тетрадь пересылается в наркомат обороны, а оттуда — 
уполномоченному по науке ГКО. Было установлено, что речь идет о планах 
гитлеровцев по использованию атомной энергии в военных целях.
 Досконально изучив разведывательные данные из Лондона, Квасников вместе с 
Фитиным доложил информацию Л. П. Берия. Берия решил передать сообщение Сталину 
в форме записки и поручил составление ее Квасникову.
 Информация по атомной тематике, полученная из лондонской резидентуры, в марте 
1942 года была доложена в виде спецсообшения И. В. Сталину. Научно-техническая 
разведка сообщала о реальности создания атомного оружия и предлагала образовать 
при ГКО научно-консультативный совет для координации работ.
 В докладной записке, основанной на сообщениях Д. Маклина, говорилось:
  «В ряде капиталистических стран в связи с проводимыми работами по расщеплению 
атомного ядра с целью получения нового источника энергии было начато изучение 
вопроса использования атомной энергии урана для военных целей… 
  …Английский военный кабинет, учитывая возможность успешного разрешения этой 
задачи Германией, уделяет большое внимание проблеме использования атомной 
энергии урана для военных целей… 
  …Исходя из важности и актуальности проблемы практического применения атомной 
энергии урана-235 для военных целей Советского Союза, было бы целесообразно: 
  1. Проработать вопрос о создании научно-совещательного органа при 
Государственном Комитете Обороны СССР из авторитетных лиц для координации, 
изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций 
СССР, занимающихся вопросом атомной энергии урана. 
  2. Обеспечить секретное ознакомление с материалами разведки по урану узкого 
круга лиц из числа видных ученых и специалистов для оценки развединформации и