учно-технического отдела, 
соответствующих подразделений военной разведки, конечно же огромен» [108] .
 Оценить объем задействованных в этой операции людей трудно. Штаты легальных 
посольских резидентур НКГБ и Разведупра были в 1941 году примерно по 12 человек.
 Однако десятки офицеров разведки работали в составе и под прикрытием советской 
закупочной комиссии (СЗК), Амторга, ТАСС и других официальных учреждений. В 
частности, число сотрудников СЗК и Амторга только в Вашингтоне и Нью-Йорке 
составляло около 5000 человек. А сбором различной политической, военной, 
экономической и научно-технической информации должны были заниматься все 
советские специалисты, работавшие в годы войны в США, независимо от того, 
являются они сотрудниками разведки или нет. Также в охоте за «чужими секретами» 
принимали активное участие разведчики-нелегалы и контролируемая ими агентура, 
работники подпольного аппарата Коммунистической партии США, служащие в 
различных государственных, общественных и частных организациях [109] .
 Только по данным главы НКВД Л. П. Берия за период с июня 1941 по ноябрь 1944 
года работники 1-го (разведывательного) управления НКВД — НКГБ проделали 
значительную работу «по организации разведывательной сети за границей… За это 
время выведено на нелегальную работу 566, завербовано 1240 
агентов-осведомителей… Добыто агентурным путем 41718 различных разведывательных 
материалов, в том числе большое количество документальных. Из полученного по 
линии научно-технической разведки 1167 реализовано отечественной 
промышленностью 616».
 Сколько в этот период «вывело» за границу разведчиков Разведупр и каким 
количеством источников они реально располагали, — эти сведения и спустя полвека 
продолжают оставаться секретными. Хотя известно, что перед войной 
разведывательное управление располагало примерно 1000 офицеров и агентов, из 
них 50% работали нелегально.
 Вербовкой агентуры занимались и «младшие партнеры» Разведупра и НКГБ — 1-е 
(разведывательное) управление наркомата ВМФ и служба связи Коминтерна до ее 
ликвидации в 1943 году [110] .
 Также много в сфере научно-технической разведки было сделано сотрудниками 
советской закупочной комиссии, костяк работников которой составляли 
военнослужащие. Ими была получена и передана в Москву весьма ценная информация 
в области танко— и авиастроения.
 Так, в конце 1943 или начале 1944 года все служащие-коммунисты закупочной 
комиссии были собраны на очередное партсобрание. Выступивший на нем заместитель 
председателя правительственной комиссии М. Серов огласил секретную телеграмму 
от члена ГКО А. И. Микояна. Она предписывала каждому коммунисту, работавшему в 
комиссии, собирать информацию о техническом развитии в США, особенно в области 
военной промышленности. После того, как ее зачитали, каждый член ячейки 
расписался в том, что ознакомлен с приказом и приложит все силы, чтобы 
выполнить его.
 Началась массовая охота за секретной информацией. Участники собрания добывали 
проекты целых заводов, специальных машин и деталей к ним, фотографии и чертежи, 
касающиеся производства самолетов, вооружений и подводных лодок и массу другой 
секретной информации [111] .
 Хотя говорить о том, что советская разведка в США была полностью задействована 
для добычи научно-технической и военно-технической информации, особенно в 
первые годы войны, не совсем правильно.
 В конце 1942 года под прикрытием сотрудника «Международной книги» в эту страну 
прибыл Л. Р. Квасников (сотрудник советской внешней разведки). Приняв от 
резидента В. М. Зарубина все дела по НТР, вновь прибывший внимательно изучил их 
и пришел к ожидаемому неприятному выводу: НТР в резидентуре оказалась на втором 
плане, а на первом — политическая разведка. Молодые сотрудники, прибывшие годом 
раньше в Нью-Йорк, А. С. Феклисов и А. А. Яцков, которым предписывалось вести 
научно-техническое направление, использовались в основном на побегушках, имея 
на связи по два агента. В то же время у многоопытного С. Семенова (Твен) их 
было в десять раз больше и половина из них работала опять же на политическую 
разведку.
 С первых дней работы в Нью-Йорке Квасников стал придавать особое значение 
организации надежной связи с источниками и вопросами конспирации. Даже в стенах 
консульства он требовал от подчиненных вести разговоры шепотом, не называя 
фамилий и псевдонимов агентов.
 Нормы конспирации положительно сказались на результатах работы всей 
резидентуры: в Центр стало поступать значительно больше материалов по делу 
«Энормоз», по радиоэлектронике, без которых невозможно было бы создать атомную 
бомбу. Тогда же были получены разведывательные материалы, позволившие советским 
конструкторам создать скоростные самолеты типа ХР-59, ХР-80 и ХР-83, П-81, 1-16,
 1-40 и Т-9-180. А информация по радиолампам, радарам и сонарам (приборы для 
определения точного местонахождения подводных лодок в погруженном состоянии) 
явилась основной базой для развития такой отрасли советской радиопромышленности,
 как радиолокационная техника [112] .
 Наркомат авиационной промышленности лестно отозвался в 1945 году о переданных 
разведкой 68 информация* по самолетостроению, 43 по реактивной технике и 14 по 
двигателестроению. Большинство этих материалов — ценные, особенно актуальны 
сведения по реактивной технике