предвидении 
близкого урожая, решив завладеть русским зерном для прокормления своих дивизий 
на западном фронте и разбить союзников. Генералам, формирующим или уже 
сформировавшим «белые» части, останется только присоединиться к тем, кто придет 
им навстречу. А потом легко будет броситься в Сибирь, на соединение с чехами. 
Главное было – взять Москву, арестовать главарей и идти вперед, идти вместе со 
всеми, объединенными одной целью: не дать сговориться генералам Белой армии с 
германским генеральным штабом. Этот план должен был быть осуществлен немедленно,
 земля под заговорщиками горела: чехи требовали помощи, Алексеев, Корнилов на 
юге, Семенов в Китае развивали свои действия.
 Сидней Рейли был привезен Кроми из Петрограда в мае 1918 года и введен в круг 
людей, составлявших теперь внутренний круг «наблюдателей». Они все – и 
англичане, и французы – принадлежали к консульствам, бывшим или еще 
существующим, к военным миссиям, к «обозревателям». Поль Дюкс, глава британской 
иностранной разведки, Эрнест Бойс, один из двух начальников (другой был Стивен 
Аллен) британской секретной службы в России, Хилл и Локкарт к концу июля 
сблизились и с Лавернем, и с Гренаром из французской военной миссии, и все 
вместе – с Рейли, полностью доверяя ему. Его идея, его план импонировали 
Локкарту, он не забывал собственные прошлые колебания. Все части уравнения 
теперь были известны и встали на свои места. Картина стала ясной: в день, когда 
в Архангельске начнется массовый десант, т. е. не сегодня – завтра (он 
произошел 2 августа), дороги назад не будет. Необходимо мгновенно соединенными 
усилиями придать этому факту двусторонний смысл, т. е. извлечь из него двойные 
выгоды: как для Англии, так и для России.
 Рейли был на тринадцать лет старше Локкарта, и его манера подавлять 
собеседника своим авторитетом, его знание России, ее языка, ее населения с 
первой минуты встречи сыграли роль в отношении Локкарта к нему. Локкарт, 
несмотря на занимаемое им высокое положение, часто чувствовал себя на своем 
посту недостаточно зрелым, недостаточно опытным и серьезным человеком. Тридцать 
один год – и вот он начальник людей, из которых многие опытнее его; 
ответственный представитель Великобритании, хоть и не официальный, в 
революционной России, сотрудник секретной службы правительства Его Величества!
 С начала августа все возможные каналы, ведущие в Лондон, закрылись. Он теперь 
был лишен контакта не только со своим центром, он не получал оттуда даже 
обычных, всем доступных, новостей. Локкарт не знал, что в это время в Лондоне 
царила полная неразбериха в русских делах. К. Д. Набоков, первый секретарь 
царского посольства до и после Февральской революции, ставший временно 
исполняющим обязанности посла, а после Октября смещенный со своей должности, но 
все еще не изгнанный из здания посольства (Литвинов жил на частной квартире), 
позже писал в своих воспоминаниях:
 «Весной 1918 года в Москву был послан особый представитель английского 
правительства, прежде управлявший генеральным консульством в Москве, г. Локкарт.
 Насколько мне известно, инструкции, ему данные, можно, пожалуй, сравнить 
только с заданием разрешить квадратуру круга. Нужно было, по соображениям 
практическим, иметь „око" в Москве, следить за деятельностью большевиков и 
немцев и по мере возможности ограждать интересы англичан в России. Не имея 
официального звания, тем не менее вести официальные переговоры с Троцким. Ясно, 
что это было выполнимо только при условии сохранения дружеских отношений с 
советской властью. Локкарт, по-видимому, добросовестно работал над этой 
неразрешимой задачей с Чичериным и К 0 и в то же время имел тесные сношения с 
организациями, работавшими для свержения Ленина и Троцкого».
 Контакта с Лондоном не было, и контакт с французами в Москве становился все 
труднее и опаснее: 2 августа, когда союзные дипломаты выехали из Вологды в 
Архангельск навстречу десанту, оставшиеся потеряли с уехавшими свой 
дипломатический «канал», а 3-го числа восемнадцать членов французской миссии в 
Москве — –  т. е. почти полный состав ее – были арестованы. И теперь никто не 
мог сказать Локкарту, какой численности был десант в Двинской губе, сколько 
было людей: 12 тысяч, 20 или 35? И каково было их вооружение, и каковы были 
планы британского генерального штаба? Единственное, что доходило до него в это 
время, были эти тяжелые, внушительных размеров пакеты – пачки бумажных денежных 
знаков, скользящих вниз в своей ценности, которым он вел аккуратную, строго 
секретную отчетность.
 План Рейли теперь был совершенно готов: он имел верных, как он говорил, людей, 
военных, для которых он хотел добыть у английского дипломатического агента 
охранные грамоты и пропуска в Архангельск, а также письмо к генералу Пуллю; в 
этом письме Локкарт должен был сообщить Пуллю, что латышские части готовы к 
измене и что их командный состав, состоящий из своих же латышей, проведет без 
труда союзную армию из Архангельска в Москву и арестует в Кремле главарей, 
Ленина и Троцкого. Локкарт сказал Рейли, что должен, прежде чем согласиться на 
это, видеть его верных латышей и только тогда, и посоветовавшись с ближайшими 
своими сотрудниками, он решит, давать ли им письмо и пропуск. И если он 
почувствует, что они заслуживают доверия, он вручит им полностью ту сумму 
(огромную, конечно), которую они потребуют. Рейли на это ответил, что он уже 
подготовил встречу и что двое военных из латышского полка, который считается 
наиболее преданным Кремлю и из которого, между прочим, набирается кремлевская 
охрана, будут у Локкарта в назначенный им день и час.
 Если подытожить все происшедшее с мая месяца до конца августа на территории 
прежней России, то картина будет настолько чудовищной, что аналогию найти ей 
даже в Смутном времени будет не легко: начавшееся движение чехов так разрослось,
 что чехи теперь грозились перейти Волгу – они были под Саратовом. Локкарт имел 
верные сведения, что их было 45 000 человек. Позже, в своих воспоминаниях, он 
довел эту