ий, упрямо настаивавший на том, что 
китайских шпионов следует немедленно арестовать. Консультант по политическим 
вопросам пытался вразумить его, объясняя, что жесткие меры могут привести к 
разрыву англо-китайских отношений, но полицейский, не стесняясь в выражениях, 
заявил, что тот порет чушь. Дискуссия вылилась в злобную перепалку, которую не 
предотвратило даже дипломатичное вмешательство сотрудника коммерческого банка.

Не имея представления о критериях отбора, я не мог оценить свои результаты, 
поэтому после экзаменов я и еще несколько участников данного испытания 
отправились вместе в пивную "Адмирал Нельсон", находившуюся на противоположной 
стороне улицы, чтобы обсудить события дня. Обходительный консультант по 
политическим вопросам (он носил очки) сказал мне, что не станет дальше бороться 
за место в МИ-6, независимо от того, выдержал он сегодняшний тур или нет, если 
туда принимают таких агрессивных типов, как полицейский.

Последний этап отборочного процесса – долгое собеседование, проводимое 
комиссией сотрудников МИ-6, – состоялся через несколько дней в доме на 
Карлтон-Гарденз. Собеседование началось с опозданием из-за того, что у одного 
из трех членов комиссии лопнуло колесо на мотоцикле. Наконец они все сели в ряд 
за столом, "Халлидей" расположился сзади. Меня подробно расспрашивали о 
современном положении дел в стране и за рубежом, о причинах, побудивших меня 
искать работу в МИ-6, и о моих честолюбивых планах на перспективу, выясняли, 
действительно ли я желаю посвятить свою жизнь службе в разведке. Если я не знал 
ответа на какой-то вопрос, то честно это признавал.

Карлтон-Гарденз я покинул спустя час, уверенный, что не выдержал испытания, но 
несколькими неделями позже на мое имя пришло письмо с уведомлением об обратном. 
Я был в восторге. Меня брали на работу в МИ-6 при условии, что я успешно пройду 
проверку на благонадежность, – последний барьер.

Многим государственным служащим требуется форма допуска "проверку на 
благонадежность прошел". Это означает, что в ходе поверхностного расследования 
установлено: данное лицо к уголовной ответственности не привлекалось, не 
исповедует крайних политических взглядов, свободно от алкогольной зависимости и 
пристрастия к наркотикам, не имеет финансовых проблем. Кандидаты в МИ-6 
подвергаются более серьезной проверке и в случае успешного ее прохождения, 
получают форму допуска EPV – "специальную проверку на лояльность прошел". Это 
весьма трудоемкий процесс, в котором задействованы около десятка проверяющих. 
Сначала сведения обо мне запросили в базе данных МИ-6, в результате чего стало 
известно про мою краткую встречу с Фрименом в Буэнос-Айресе, которую он 
зафиксировал в своем отчете. В базах данных МИ-5 и Специального управлен3ия 
Департамента уголовного розыска никакой информации обо мне не содержалось. Была 
также проведена проверка моей кредитоспособности. У меня были некоторые долги, 
но это сочли допустимым, поскольку я не так давно завершил образование в 
университете, но, если бы были обнаружены факты отказа возвращения займов или 
задолженности крупных сумм, меня признали бы негодным.

Первый раунд проверки на лояльность закончился для меня благополучно, и я был 
приглашен на собеседование по вопросам моей личной жизни к проверяющему с 
отеческим лицом, которому было поручено мое дело. В прошлом он возглавлял 
управление Восточной Европы. Его интересовали мои политические взгляды, 
контакты с экстремистскими организациями как правого, так и левого толка, связи 
с иностранцами, отношение к алкоголю и наркотикам. Анкетные данные оценивались 
строго, но не так, как в прошлом. За последние годы МИ-6 значительно снизила 
требования к своим кандидатам. Еще совсем недавно бывший член такой организации,
 как Движение за ядерное разоружение, не мог рассчитывать на место в рядах МИ-6,
 а теперь – пожалуйста. Не отвергались и те, кто когда-то баловался наркотиками.
 Однако проверяющий не собирался верить мне на слово. Он попросил назвать 
восемь человек, с которыми я был хорошо знаком в тот или иной период своей 
жизни после окончания школы. Всех этих людей опросили, чтобы проверить мои 
заявления. Если бы МИ-6 стало известно, что я пытался скрыть какой-то 
неприглядный факт своей биографии, формы допуска EPV я бы не получил. Но я 
ничего не утаил, и спустя два месяца мне прислали в простом конверте фотокопию 
письма с уведомлением о присвоении мне высшей формы допуска и приглашением на 
работу. Я понятия не имел, чем мне предстоит заниматься на новой службе. На 
гербовой бумаге МИДа сообщалось только, что мне предписывается "безотлагательно 
прибыть в Сенчури-хаус по адресу: Вестминстер-Бридж-роуд, 100 к 10.00 в 
понедельник 2 сентября 1991 г. При себе иметь паспорт".




Глава 3. Зачисление на службу





Накануне первого рабочего дня в МИ-6 я очень нервничал. Ночью почти не спал, а 
утром, чтобы взбодриться, выпил слишком много кофе. Я жил неподалеку, 
километрах в трех от Сенчури-хаус, расположенного в захолустном пригороде 
Ламбете в южной части Лондона, и решил пройтись пешком. От волнения и 
переизбытка кофеина у меня потели ладони. Двадцатиэтажное административное 
здание из бетона, заляпанное брызгами грязи от автомобилей и птичьим пометом, 
неприметное и без вывески, как-то не вдохновляло, – не то что шикарная контора 
фирмы "Буз Аллен энд Гамильтон" в Мейфэре. Глядя на зеркальные окна, я 
попытался представить себе, что происходит там, внутри. Какие принимаются 
решения, какие приводятся аргументы, какие тайны скрывают от нас, находящихся 
вне этих стен? От сознания того, что скоро и меня допустят в это здание, я 
испытывал волнение.

Никаких особых мер охраны я не увидел. Две камеры видеонаблюдения, сетки на 
окнах нижних этажей, а в остальном Сенчури-хаус мало чем отличался от других 
недорогих администрат