ал должность атташе и помог сотням людей из 
высших кругов русского общества, причем совершенно бескорыстно, благодаря своим 
связям с представителями правительств всех стран. Он всегда обещал помочь и мне 
бежать из этого ада. И свое слово он сдержал. Бартельс принес мне старую серую 
форму немецкого солдата и быстро превратил меня из католического священника в 
дезертира.

— Гладко выбрит? Так не пойдет, — сказал Бартельс. — Слишком рискованно. 
Немецкие дезертиры возвращаются домой заросшие бородами. Как же вам в один 
момент обзавестись бородой?

Он стал рыться в своем комоде. У него было все необходимое для побега, ведь 
даже его собственное положение было не слишком надежным. Большевики были бы 
только рады свернуть ему шею, зная, какая прекрасная добыча ушла с его помощью 
из их рук. (Я могу добавить, что они искали Бартельса в консульстве на 
следующий день после начала революции в Германии, но он к тому времени успел 
сбежать, оставив все свое имущество.)

Сначала мы не могли найти ничего подходящего, но потом, по счастливой 
случайности, нашли бороду, которую я приклеил на лицо. Получилось отлично! 
Опознать меня сейчас мог бы, наверное, только Шерлок Холмс. Мы решили проверить 
это. Бартельс оставил меня одного в своей комнате и позвонил камердинеру, 
который, увидев незнакомца, поспешил ко мне со словами:

— Извините меня, господин, но кто вас впустил сюда? Я должен попросить вас 
незамедлительно покинуть эту комнату и этот дом. — И, нисколько не обращая 
внимания на протесты, к моему полному восторгу, вытолкнул меня из комнаты.

Бартельс объяснил ему, в чем дело, и камердинер начал клясться всеми святыми, 
что не узнал меня. Я был очень доволен успехом своей маскировки, и мне даже в 
голову не пришло, что Бартельс всегда пользовался трюком с камердинером, чтобы 
убедить беглецов в их неузнаваемости.

Он проводил меня на улицу и передал финну, надежному шоферу, машина которого 
ждала нас в нескольких метрах от дома. Я сел в машину, и мы поехали, однако в 
Белоострове нас задержали пограничники.

И снова мне казалось, что все кончено, но я недооценил моего друга-финна. Он 
рассказал караульным целую историю, и они пропустили нас. Примерно через каждую 
тысячу шагов откуда-то с пугающей неожиданностью выскакивал солдат.

— Стой! — закричал часовой, целясь в нас.

— Мы уже проделывали все это, — засмеялся в ответ финн. — Не надо так 
нервничать, товарищ! Мы ведь тоже товарищи. Этот молодой человек хочет 
распространять коммунистические идеи среди своих соотечественников, а ты 
собирался застрелить его. Какой же ты после этого товарищ?!

— Ну, если он хочет заняться подготовкой революции в Берлине, удачи ему. Чем 
быстрее она совершится, тем раньше я смогу проехать по Фридрихштрассе, — сказал 
чекист, дружелюбно хлопнув меня по плечу.

Я ответил ему на смеси польского, немецкого и русского. Я совсем не походил на 
немецкого дезертира, но было темно, да и финн хорошо поработал языком! Подъехав 
к реке Сестра, мы увидели, что ее с высокой бдительностью собак-ищеек охраняют 
красногвардейцы, рассыпавшиеся по всему берегу.

Когда мы с грохотом переезжали через брод, с противоположного берега раздался 
выстрел. Несмотря на темноту, красные обнаружили нас. Послышались крики, по 
земле зашарили лучи прожекторов, вскоре раздался топот копыт, затрещали 
оружейные выстрелы.

— Прыгайте в воду, — прошептал финн. — Погружайтесь по самый подбородок и идите 
так столько, сколько можете вытерпеть. Иначе они заметят и застрелят вас.

Финн уже сидел по уши в мелкой, грязной и зловонной речке. Я последовал его 
примеру. Вода была ледяная, но я этого почти не чувствовал. Вперед! Вперед! До 
Финляндии оставалось всего несколько шагов, и тот, кто вопреки судьбе решил бы 
остановиться, был бы просто сумасшедшим. Я собрал в кулак всю свою волю и, 
спотыкаясь, продолжал брести вперед, пока мои ноги не увязли в прибрежном иле. 
Нам пришлось бороться за каждый шаг, который отдалял нас от советской 
территории. Снова градом посыпались пули, финн застонал, Я бросился к нему на 
помощь со всей быстротой, на которую был способен, и он так крепко вцепился в 
мою шею, что я едва мог дышать. Господи! Что же мне с ним делать? Он был такой 
тяжелый, Я потащил его за собой. Спросив, что случилось, хотел как-то облегчить 
его боль, но он лишь умолял идти дальше. Финн очень хорошо знал тактику этих 
сторожевых псов. В этот момент мы вышли на хорошо простреливаемое место, и 
непрекращающаяся стрельба еще быстрее погнала нас к цели.

Мы успели проползти вперед всего на несколько метров, как нас накрыл луч 
прожектора и обрушился град пуль, да такой, под какой и на фронте редко 
доводилось попадать. Слава Богу, что молодые чекисты были неважными стрелками! 
Тут нам здорово повезло. Заметив, что дно все круче поднимается вверх, я понял, 
что мы спасены. Мы, должно быть, находились почти на прот