выгребать из подвалов 5-ого 
управления тонны снарядов, мин, ракет и патронов – расплющенных, раздавленных 
гусеницами танков, неразорвавшиеся авиабомбы, а также кучу всякого хлама, 
назначения которого даже я не знал. Это, пожалуй, было самым неприятным. Как-то 
одна такая штука щелкнула у меня в руках и начала нагреваться: а мы в этот 
момент везли в УАЗике несколько сот килограммов взрывоопасного груза, плюс у 
каждого на руках по два изувеченных снаряда, требующих деликатного обращения. К 
тому же оказались мы на людном перекрестке.

Я представил, как взрываемся, а вся наш смертоносный груз разлетается на сотни 
метров вокруг и тоже взрывается… Но, к счастью, оказалось, что это изделие – 
всего лишь химический источник электроэнергии к душманскому ПЗРК. «Черт, – 
подумал я после, – не пропускал бы занятия на курсах ПВО, не было бы такого 
ляпсуса».

А однажды мы разжились ящиком хозяйственного мыла, по незнанию занесенного 
афганцами на склад тротила. Я сделал страшные глаза и объявил, что это очень 
опасная взрывчатка, требующая немедленной эвакуации и уничтожения. Мы вывезли 
его и по-братски разделили среди афганских саперов. Естественно, на другой день 
об этом знало все 5-ое управление. Наш юмор оценили.




Праздник Саурской революции


В апреле партнеры пригласили нас на прием в честь очередной годовщины Саурской 
революции. По этому случаю в 5-м Управлении ХАДа натянули огромную армейскую 
палатку. Рядом под открытым небом расставили стулья, возвели трибуну. Несколько 
сот афганских оперативников, советников и каких-то дехкан в национальной одежде 
занимают места. В президиуме – руководство. Выступающие произносят речи, однако 
наше внимание больше занимает обслуга, которая заносит в палатку разнообразные 
закуски и запотевшие бутылки. На трибуне появляется начальник Управления доктор 
Баха и наш генерал с переводчиком. Баха отмечает огромную заслугу своих 
негласных помощников в деле борьбы с бандитизмом. Затем начинает по одному 
приглашать агентов, жмет им руки, что-то говорит. Наш генерал вручает им всем 
памятные часы от имени Советского правительства, тоже жмет руки.

Через год, когда я рассказывал об этом эпизоде сотрудникам территориального 
управления КГБ в своем родном городе Таласе, наши оперативники так и не 
поверили, что можно запросто собрать вместе всю агентуру Управления.

Наконец, мы в палатке. Афганцы любят длинные красивые речи и тосты. А нам бы 
побыстрее принять «на грудь» норму. Поэтому инициативу в свои руки берет один 
наш полковник. Первый тост:

– Да здравствует Саурская революция!

Через десять секунд:

– За здоровье товарищей Наджибуллы и Юрия Владимировича Андропова!

Едва успели присесть и зажевать – третий тост. Он традиционный:

– За погибших!

Молча, не чокаясь, опрокидываем стаканы.

Дальше уже полковник начинает хохмить:

– За здоровье доктора Бахи!

Афганцы как ужаленные вскакивают с места, преданными глазами смотрят в сторону 
своего начальника. Тот краснеет от удовольствия, зыркает на своего замполита. 
Следующий тост успевает перехватить афганский товарищ:

– За здоровье советского генерала!

Теперь уже мы, советники соревнуемся в скорости вскакивания со стульев. Но наш 
тамада не желает уступать бразды правления партнерам. Зычным голосом, нараспев 
он начинает:

– Нашему боевому генералу троекратное, гип-гип!

…полсотни луженых глоток:

– Ура!

– Гип-гип!

– Ура!

– Гип-гип!

– Ура! Ура! Ура! – подключаются афганцы. Мы глохнем. Стены палатки раздуваются 
от децибелл. Хорошо, что у партнеров заранее отобрали пистолеты, а то все 
начали бы палить в воздух!

Очередная порция алкоголя с тихим плеском исчезает в глотках.

Нашего тамаду с тех пор за глаза прозвали полковник «Трунге», что означает 
«троекратное ура нашему генералу».

Афганец, сидевший рядом тихонько толкает меня в бок:

– Товарищ Бек, а что такое «гип-гип»?

– То же самое, что «Зиндабад», то есть «Да здравствует»! – запросто перевожу 
ему.

Дальше уже начинается обычная пьянка. Партнеры по этой части слабее нас 
примерно в два раза. Да и пить ни хрена не умеют: стараются не закусывать, а 
больше налегают на дармовую водку. Здесь спиртное стоит дорого и далеко не всем 
по карману.

Вскоре кто-то поет, кто-то блюет, кто-то лезет целоваться взасос. Наш тамада 
дает знак: дружно встаем и твердой походкой покидае