етом, что ухожу на войну.

Воинственная бабушка Жамал размахивала клюкой:

– Будь храбрецом, не осрами честь отцов!

Мама, украдкой утирая слезы, замесила ночью тесто и испекла маленькую лепешечку.
 Утром она дала мне откусить от нее, а остальное повесила на шнурке в укромном 
месте:

– Доешь когда вернешься, сынок!

Во все времена киргизские женщины свято соблюдали эту традицию. До сих пор на 
юге Киргизии многие вдовы Великой Отечественной войны хранят лепешечки, 
надкушенные их мужьями. Хранят, все еще надеясь на чудо.

Отец, человек сугубо мирный, не нюхавший пороху в прошлую войну из-за «брони», 
как-то робко попросил:

– Постарайся не проливать крови, ни своей, ни чужой…

Молодежь смотрела разинув рты, с завистью и восхищением.




«Контрабандисты»


В конце марта в Афганистан отправилась небольшая группа офицеров принимать дела 
и хозяйство у нашего предшественника «Каскада». Через две недели наступил и наш 
черед. Загрузили ИЛ-76 под завязку боеприпасами, дровами, столами и стульями, 
прихватили УАЗик. В некоторых ящиках вместо патронов была водка. Наша непьющая 
группа везла 100 бутылок. Прилетели в Ташкент. На борт поднялся таможенник. 
Подергал за сетку, обтягивающую ящики:

– Мужики, скажите честно, много водки везете?

– По две бутылки!

Таможенник хмыкнул и ушел. Пограничник подписал необходимые документы ничего не 
проверяя. Мы вышли покурить с экипажем. Кто-то из ребят задал летчикам вопрос:

– Ходят байки о том, что «Каскадеры» умудрились нелегально провезти в 
Афганистан девчат?

Пилоты дружно расхохотались. Командир корабля начал свой рассказ:

– На самом деле все было несколько иначе. Возвращались мы в прошлом году из 
Кабула с «Каскадом». В Ташкенте ребята разбрелись по городу. Собирать пришлось 
их долго. Подхожу к самолету, а в дверях качается невменяемый в дугу парень, не 
пускает на борт. Говорю ему:

– Я командир корабля, как без меня полетите дальше?

– А мне все «парванист»! – отвечает.

Пришлось вытащить пистолет и потыкать в лоб. Он меня сразу зауважал:

– Однако свой мужик! Пойдем выпьем?

Тут бортмеханик шепчет, что они провели на борт двух девчат. Осмотрел самолет – 
никого нет. Догадался, что их спрятали за створками грузового люка. Подошел 
туда и громко говорю:

– Сейчас поднимемся на высоту 10 километров, там мороз минус сорок и кислорода 
мало. За четыре часа полета превратятся ваши дамы в сосульки.

Девчата сразу в рев. Открыли створки, выпустили. Не стали сдавать в милицию, 
просто выгнали с территории аэропорта.




Перелет через границу


Наш борт заправили горючим, полетели дальше. Над государственной границей СССР 
проревела сирена. Плеснули по кружкам. К нам спустился командир корабля. Выпили.
 Прильнули к иллюминаторам. Под нами широкая Аму-Дарья, разделяющая два мира. 
На нашем берегу ухоженные зеленые просторы сельхозугодий, асфальтированные 
дороги и богатые села с белоснежными домами, сверкающими оцинкованными крышами. 
На другом берегу серые убогие домики, малюсенькие квадратики полей. Контраст 
разительный!

Над Кабулом пристроился эскорт боевых вертолетов. Пара МИ-24, прикрывая от 
душманских ракет, шла немного ниже-сбоку заходящего на посадку ИЛ-76, щедро 
выстреливая в разные стороны звездочки тепловых ловушек.

В Кабульском аэропорту грохотали турбины, махали лопастями вертолеты. Четверка 
пятнистых МИГ-21 с красными звездами на килях и с бомбами на подвесках в 
плотном строю одновременно оторвалась со взлетно-посадочной полосы. Лидировала 
«спарка». Мы догадались, что в переднем кресле афганец-наводчик.

На стоянке толпились загорелые, продубленные «каскадеры», упакованные в «фирму» 
и кожу, с огромными колониальными чемод