уре, воришка тоже сделал 
ноги. Утром уборщица, выметая мусор, обнаружила ее и вызвала милицию. Милиция 
позвонила в КГБ. Доблестные чекисты притащили бомбу на Лубянку прямо…в кабинет 
зампреда. Собралось большое начальство и стало решать что делать дальше. А 
часики-то тикают! Догадались вызвать специалистов из балашихинской диверсионной 
школы и спецлаборатории ОТУ КГБ. Показывают им на сумку и предлагают 
обезвредить. Петра Ивановича затрясло от бешенства:

– Нельзя ее ни открывать, ни сдвигать с места. И вообще, какой мудак приволок 
бомбу сюда?

– Но-но, не кипятись. Может разрезать сумку сбоку?

– И резать нельзя!

– Давайте просветим переносной рентгеновской аппаратурой.

– И просвечивать не рекомендуется! Мало ли какой датчик там установлен.

– Но ведь бомба до сих пор не взорвалась, сколько ее ни кантовали?

– А если там установлен временной предохранитель, и бомба только что встала на 
боевой взвод? Да и медлить тоже нельзя!

Смех и грех. Короче говоря, выгнали всех из кабинета и смежных помещений. 
Вызвали пожарных. Натаскали мешков с песком, обложили сумку со всех сторон. 
Засучив рукава, перерезали провода, убрали батарейки питания. Предварительно 
просветив рентгеном, вскрыли корпус. Вытащили электродетонаторы. Обезвредив 
бомбу, с облегчением вытерли со лба проступивший пот. Слава богу, взрывное 
устройство оказалось без сюрпризов.

С той поры Руководство КГБ решило сформировать специальное подразделение 
взрывотехников.

На день Победы пригласили на КУОС убеленных сединами ветеранов: Старинова И.Г., 
Судоплатова П.А., Ботяна А.Н., Орлова А.А. Много интересного они рассказали. 
Одно дело читать приукрашенные отчеты о проведенных операциях, другое дело 
услышать из первых уст как было на самом деле. И это была замечательная 
традиция КУОСа соблюдать преемственность поколений.

Особенно поразил Павел Анатольевич Судоплатов. Человек, много лет возглавлявший 
Четвертое (разведывательно-диверсионное) управление НКВД, отсидевший 15 лет в 
советской тюрьме и перенесший тяжелейшие пытки, до конца остался верен идеалам 
Социализма. Последний раз я слушал его речь уже будучи преподавателем КУОСа в 
мае 1991 года. Тяжело опираясь на трибуну, в конце своего короткого, пожалуй, 
даже осторожного выступления, он не сумел сдержать эмоций. Смахнув непрошенную 
слезу, с какой-то яростью воскликнул:

– Товарищи, мы ликвидировали многих. Но ведь мы уничтожали врагов! Посмотрите, 
что творится сейчас?

По слухам за его управлением числилось более двух тысяч «жмуриков».

На территории КУОСа формировались отряды «Зенита» и «Каскада», уходившие в 
Афганистан. Туда же возвращались с боевых заданий. В нашей учебной группе тоже 
было несколько ребят, понюхавших пороху. По ночам пили с ними водку и часто 
засиживались до утра, слушая рассказы о войне. Их откровения поначалу 
шокировали. Особая ценность таких «бдений» заключалась в том, что мы усваивали 
боевой опыт старших товарищей и психологически привыкали к неизбежной крови и 
потерям. Это была великолепная школа! Преподаватели не чурались составить нам 
компанию, и не делали секрета с того, что нам тоже придется повоевать. Да и мы 
сами догадывались, что неспроста учебу, рассчитанную на 7 месяцев, сократили до 
4-х, уплотнив насыщенность и интенсивность занятий в полтора раза!

По окончании учебы нам всем дали полюбоваться свидетельствами, где значилось, 
что мы являемся командирами групп специального назначения. Потом документы 
опять забрали. Отныне они будут храниться в наших личных делах.

Объявили всем желающим продолжить службу в разведывательно-диверсионных 
подразделениях явиться в отдел кадров. Многие пошли, но не всех взяли. Так, 
например, мой сосед по койке, подводник Тихоокеанского флота, коренной москвич 
с прекрасным знанием китайского языка, почему-то остался за бортом и вернулся 
на свою подводную лодку сторожить пролив Лаперуза. Мы с друзьями, 
посоветовавшись, решили не торопить события, подождать, что будет дальше. Через 
пару дней в коридоре вывесили список отличников с требованием явиться на 
собеседование. По алфавиту я значился первым. Кадровик, закурив трубку, 
выпустил густое облако ароматного дыма и объяснил, что дальнейшая служба будет 
связана с органами внешней разведки, и что в течение двух лет предоставят 
к