Это предложение реализовано. На пути телеграмму задерживали самые разные лица, 
и она дошла до императора только в 3.00 8 декабря, за девятнадцать минут до 
того, как Фучида дал многократный сигнал «то» для захода на атаку над островом 
Оаху. Говорят, прямой причиной обструкции явился подполковник по имени Томура в 
дивизионе связи генерального штаба, который в тот день дал указание 
автоматически задерживать на десять часов все зарубежные телеграммы, даже 
личные телеграммы президента Соединенных Штатов. 

Итак, намерения Кюрюсю расстроены, но интерсно отметить, что вопросы, поднятые 
Рузвельтом и Халлом, почти полностью совпадают с теми взглядами, которые 
Ямамото вместе с Йонаи постоянно отстаивал с тех времен, когда был заместителем 
министра. 

Поначалу Халл был очень любезен с Кюрюсю. Однако с началом переговоров 22 
ноября его манеры вдруг стали холоднее, а поведение ужесточилось. Когда 26 
ноября Номура и Кюрюсю получили от Халла ноту, их, как пишет Кюрюсю, охватили 
ужас и отчаяние. Единственно возможное объяснение — Халл, что-то узнавший, 
соответственно себя настроил. Нота Халла, ставшая впоследствии знаменитой, 
включала требования (среди них полный вывод японских войск из Китая и 
Французского Индокитая; непризнание режима Ван Чингвея; расторжение 
Трехстороннего пакта), едва ли приемлемые для Японии, а еще менее — для 
японской армии. 

В журналах Генри Стимсона, тогдашнего министра обороны, есть запись о том, что 
Стимсон говорил с Халлом по телефону рано утром 27 ноября и Халл заявил: 

— Я умываю руки, теперь решать вам с Ноксом — армии и флоту. 

Длинная кодированная телеграмма, содержавшая японский ультиматум США, разбитая 
на четырнадцать отдельных разделов, доставлялась в японское посольство в 
Вашингтоне в течение ночи 6 декабря и раннего утра 7 декабря. Помимо упомянутых 
четырнадцати телеграмм, примерно в то же время поступило вводное сообщение, 
объявляющее неизбежным предъявление ультиматума, и телеграмма, уточняющая время 
его вручения. 

7 декабря было воскресенье; персонал посольства работал даже по выходным, но 
обычно люди появлялись в своих кабинетах позже, чем в рабочие дни. Доставленные 
телеграммы просто так лежали в почтовом ящике посольства. Немного позже девяти, 
когда помощник военно- морского атташе в Вашингтоне дошел до дверей своего 
офиса, он заметил на верхних ступеньках несколько бутылок молока и объемистую 
пачку воскресных газет; никого еще нет, но почтовый ящик переполнен 
телеграммами и письмами. Пробормотав про себя что-то о расхлябанности 
посольского персонала, он рассортировал бутылки, газеты и телеграммы на те, что 
предназначались для посольства и для офиса военно-морского атташе. Даже он не 
знал, что в тот день начнется война. 

Если в офисе атташе не возникало каких-то особых дел, то после обеда чиновники 
обычно играли в гольф. Помощник быстро просмотрел газеты, не найдя ничего особо 
интересного или стоящего, чтобы сообщить в Токио. Вышел из офиса, наскоро поел, 
а когда вернулся, застал совершенно другую атмосферу. Прибыли работники 
посольства и начали дешифровку вводного сообщения; в нем говорилось: 
окончательное сообщение будет вручено около 13.00 7 декабря по вашингтонскому 
времени, или в 3.00 8 декабря по токийскому времени. Вводное сообщение 
содержало только одну фразу от министра иностранных дел Того для посла Номуры: 
«Едва ли мне необходимо Вас просить принять все возможные меры предосторожности 
для сохранения секретности при подготовке этого меморандума; ни при каких 
обстоятельствах не используйте машинистку или что-либо подобное». 

К сожалению, однако, почти никто из руководства посольства не умел печатать. 
Личный секретарь Окумура оказался одним из немногих, кто умел, но далеко не 
профессионально. Пока он работал, возле его стола стоял над душой коллега, — но,
 сколько ни дави на Окумуру, он только сделает больше ошибок или, еще того хуже,
 пропустит строчки. Наконец перевод последней части длинной кодированной 
телеграммы завершен — время уже приблизилось к назначенному часу дня. 

Государственному секретарю Халлу позвонили по телефону с просьбой перенести 
встречу на 13.45, поскольку документ еще не готов. Все же вот она, чистовая 
копия, — Номура с Кюрюсю помчались на максимальной скорости, но прибыли в 
госдепартамент уже в пять минут второго. Их заставили ждать встречи с Халлом до 
14.20. Секретарь Халл взглянул на большие часы в своем кабинете, вслух произнес 
время и, не пригласив двух посланцев сесть в кресла, начал читать меморандум, 
который они ему только что вручили. Вскоре у него стали трястись руки, и, 
закончив читать последнюю страницу, дрожащим от подавляемого волнения голосом 
он заявил, что за пятьдесят лет службы обществу еще «никогда не видел документа,
 столь наполненного бесстыдной ложью и искажениями». 

Не сказав ни слова, Номура и Кюрюсю обменялись с Халлом холодными рукопожатиями 
и покинули госдепартамент. Пятьюдесятью пятью минутами ранее началась японская 
атака на Пёрл-Харбор. 
9