беспрерывно отстукивать один и тот же слог: «то», «то», «то», «то», «то»... 

Так в 3.25 утра 8 декабря по японскому времени с первой 250-килограммовой 
бомбой, сброшенной пикирующими бомбардировщиками Такахаси на Уилер-Филд, 
началось Гавайское сражение, которое вела лишь атакующая сторона. 
5
Вечером 7 декабря Ямамото, как обычно, играл в шоги с офицером штаба Ватанабе 
на борту флагмана «Нагато», стоявшего на якоре в Хасирадзиме. Обычно их игра 
заканчивалась после того, как Ямамото выигрывал четыре раза подряд, но очень 
редко Ватанабе удавалось выиграть несколько партий подряд. Это, как правило, 
случалось, когда приближался фронт низкого давления; возможно, Ямамото 
относился к людям такого типа, которые реагируют на изменение погоды. В тот 
самый вечер, однако, игра кончилась раньше, чем обычно, потом Ямамото и штабные 
офицеры приняли душ и разошлись по своим каютам. 

Некоторым удалось поспать два-три часа, другие вообще не могли заснуть, но 
вскоре после полуночи почти все вновь собрались небольшими группами в 
оперативной комнате. Вахтенным офицером в то время был Сасаки Акира. 

Все четыре стены оперативной комнаты увешаны огромными картами Тихого океана и 
отдельных зон в водах Юго-Восточной Азии. На столе большой глобус и ряд других 
карт, на маленьком столе — папки с оперативными приказами и данными радиообмена.
 

Ямамото сидел неподвижно, с закрытыми глазами, в складном кресле перед большим 
столом в глубине комнаты. 

Пришла новость о высадке на Кота-Бару, потом об успешном десанте в Батаане на 
Филиппинах. Затем наступил долгий, мучительный период ожидания; время тянулось 
бесконечно. Тяжелая тишина воцарилась в оперативной комнате; все молчали; 
слышался только шелест — кто-то перебирал сообщения в папках — да иногда скрип 
карандаша. 

Через проход — радиорубка, кабель шел к приемнику на столе в оперативной 
комнате, так что все слышали напрямую поступавшие сообщения. Наконец старший 
штабной офицер Куросима негромко сказал: 

— Вот-вот начнется — в любой момент, — и взглянул на часы на переборке. 

Волнение пробежало по комнате. В этот момент вбежал радист и крикнул вахтенному 
офицеру: 

— Сэр, многократный сигнал «держи к ветру»! Сасаки обернулся к 
главнокомандующему. 

— Как вы слышали, сэр, — доложил он, — сообщение отправлено в три девятнадцать. 


Ямамото открыл глаза и кивнул; рот его тронула грустная улыбка. 

— Вы приняли это сообщение напрямую с самолета? — спросил он радиста. 

Радиорубка «Нагато» действительно принимала сигналы «то» напрямую с небес над 
Оаху. 

— Прямой прием? — переспросил Угаки. — Отличная работа! 

Молодой радист покраснел от похвалы, отдал честь и умчался из комнаты. 

И тут стали поступать донесения от атакующих подразделений: «Внезапная атака 
принесла успех!», «Корабли противника торпедированы: отличные результаты!», 
«Хикам-Филд атакован: отличные результаты!». 

В то же самое время радио в оперативной комнате улавливало напрямую огромное 
количество незакодированных радиограмм с американской стороны. Как вспоминает 
Угаки в своей книге «Сенсороку», это отрывистые короткие радиограммы: «SOS! 
Атакован бомбардировщиками джапов...»; «Оаху атакован пикирующими 
бомбардировщиками джапов с авианосца...». Когда Ямамото услышал одну из них: 
«Джап — это действительно вещь», — короткая усмешка была его реакцией. 

Ровно через час после первой волны вторая атакующая группа, ведомая капитаном 
2-го ранга Симазаки Сигеказу, состоявшая из 170 самолетов, вторглась в небо над 
Пёрл-Харбором и достигла значительных результатов, перед тем как удалиться. К 
тому времени, когда рассвет забрезжил над заливом Хиросима, количество докладов,
 поступавших в оперативную комнату «Нагато», стало неуклонно уменьшаться. 

С любой точки зрения рейд имел огромный успех, и штабисты не могли скрыть 
ликования; один Ямамото оставался погруженным в явную депрессию. Погода 
чудесная, день спокойный и теплый. В то утро главнокомандующий и его офицеры 
сидели вместе за завтраком. Среди штабистов слышался смех, все необычно