крейсеру, вовремя подошедшие эсминцы спасли нас от гибели. 

"Хелена", пораженная торпедой с "Мурасаме", получила смертельный удар. Каким-то 
чудом крейсер продержался на плаву еще несколько часов, а затем затонул. 

В это время с японских эсминцев заметили мигающий опознавательный позывной в 
восточном направлении. Позывной подавал американский эсминец "Монссен", который 
ошибочно принял наши эсминцы за свои. Передача своих позывных явилась для 
"Монссена" самоубийством. Несколькими артиллерийскими залпами и торпедами с 
"Асагумо" с ним было покончено. 

А мой "Амацукадзе", переведя руль с гидравлического на ручное управление, 
продолжал движение на север. Управлять вручную кораблем в 2500 тонн 
водоизмещения дело очень нелегкое. Хотя нам и удалось увеличить скорость до 20 
узлов, шли мы как пьяные, все время рыская на курсе. На руль пришлось поставить 
десять здоровенных матросов, но и они выбивались из сил, выполняя постоянные 
команды, которые я кричал им через Мацумото. 

В 03:00 Миеси доложил, что все пробоины временно заделаны, а пожары в нижней 
части корабля потушены. 

Через несколько минут слева по курсу я увидел линкор "Хийя". Пожары на нем уже 
были потушены, но флагманский линкор качался на волне без хода. Что у него 
случилось с машинами, я не знал. Вокруг флагмана не было ни одного нашего 
корабля, а мой "Амацукадзе" находился в таком состоянии, что никакой помощи 
предложить не мог. 

Единственно, что я мог сделать - это указать линкору направление на север. 
Собрав все свои силы и энергию, я продолжал управлять эсминцем, крича команды 
через переговорную трубу. 

С первыми же лучами рассвета появились самолеты противника. Это было очень 
неприятно, поскольку из всех наших орудий более-менее могло действовать только 
одно - No 1. Когда самолеты приблизились, оно открыло огонь. К счастью, 
бомбардировщики неверно определили нашу скорость и сбросили бомбы слишком рано. 
Ближайшая из них упала в 300 метрах у нас по носу. После чего американские 
самолеты повернули обратно к Гуадалканалу. Можно было предположить, что вскоре 
появятся и другие самолеты противника, но у нас не было времени на волнения. 
Все свои силы мы тратили, чтобы корабль продолжал идти вперед. 

Не успели мы порадоваться уходу самолетов, как на горизонте появился корабль, 
идущий прямо на нас. Дистанция до него была 9000 метров. 

Я взглянул на растерянные лица своих офицеров и прокричал в переговорную 
трубку: 

- Мацумото! К нам приближается какой-то неизвестный корабль. Дайте максимальную 
скорость. Если это противник, то по крайней мере попытаемся его таранить! 

Неизвестный корабль приближался со скоростью более 30 узлов. После нескольких 
напряженных минут я облегченно вздохнул. Это был японский эсминец "Юкикадзе". 
На расстоянии 3000 метров с него передали флажным семафором: "Сердечные 
поздравления "Амацукадзе". Мы идем на помощь "Хийя". Можем ли мы чем-либо 
помочь вам?" 

Мои сигнальщики быстро передали ответ: "Благодарим за поздравления. Не 
беспокойтесь о нас. Следуйте по назначению полным ходом. Авиация противника уже 
обнаружила нас. Весьма вероятно, что "Хийя" обнаружен также. Будьте готовы к 
ударам с воздуха. Удачи". 

Предупреждение, которое мы успели передать на "Юкикадзе", оказалось правильным. 
С первыми лучами рассвета два десятка бомбардировщиков американской морской 
пехоты атаковали подбитый линкор и окончательно его добили. Когда "Юкикадзе" 
подошел к борту "Хийя", адмчрал Абе приказал экипажу оставить корабль. А затем 
дал приказ затопить линкор. Через несколько дней именно за этот приказ адмирал 
Абе и командир "Хийя" капитан 1-го ранга Масао Нисида были уволены со службы и 
отданы под суд. 

Расставшись с "Юкикадзе", мы продолжали, рыская на курсе, идти со скоростью 20 
узлов. В открытом море мы перестали беспокоиться о рифах и мелях, но постоянно 
помнили о том, что наш подбитый эсминец может стать легкой добычей для 
подводной лодки противника. 

К счастью, все обошлось. Подводные лодки противника если и видели нас, то никак 
о себе не заявили. 

Около 15:00 на горизонте появился еще один японский эсминец. 

Поняв, что мы уже достигли безопасного района, я внезапно почувствовал страшную 
усталость. Мы находились уже в 250 милях севернее Гуадалканала, где находился