кильватерной колонной. Ближайший из них находился у меня справа по носу по 
пеленгу 30 градусов на расстоянии примерно 5000 метров. Причем почти на 
параллельном курсе! Мое сердце подпрыгнуло. Представлялся уникальный шанс 
проверить на практике мою теорию торпедных стрельб. 

Мой минно-торпедный офицер лейтенант Миеси уже стонал от нетерпения. Я приказал 
приготовиться к стрельбе торпедами и дал указание штурману, повернув вправо, 
немного сблизиться с противником и выходить на гиперболический курс. 

Мы сближались с противником на суммарной скорости 60 узлов. Торпедным аппаратам 
была дана команда "Товсь!" и Миеси смотрел на меня жадными глазами, ожидая 
команды "Пли!" 

Противник почему-то не открывал огня. Но даже если бы он это сделал, на 
гиперболическом курсе им меня не достать. 

- Пли! - скомандовал я. 

Восемь толстых "рыбин" выскочили в воду из аппаратов и пошли к цели. Было 23 
часа 54 минуты. Я ждал, затаив дыхание и читая молитвословие. Брызги 
обрушивались на мостик от буруна, поднятого полным боевым ходом эсминца, но 
никто на мостике их не замечал. 

Я отвернул немного влево, чуть сбросив скорость, когда еще пара ракет осветила 
сцену ночного боя. Я видел колонну из четырех американских эсминцев, идущих с 
интервалами не более 200 метров друг от друга. На них, обрезая им курс и ведя 
яростный огонь из всех орудий, несся "Юдачи". Казалось, что он собирается 
таранить головной эсминец противника "Аарон Вард", который резко отвернул в 
сторону, чтобы избежать столкновения. 

Следующий за ним вторым в колонне эсминец "Бартон" вынужден был на короткое 
место застопорить машины, чтобы не столкнуться с "Аароном Вардом". В этот 
момент - через две минуты после выпуска мною торпед - два столба пламени 
поднялись над "Бартоном". Этот прекрасный фейерверк так быстро погас, что я 
даже не поверил своим глазам, увидев, что "Бартон" переломился пополам и 
мгновенно затонул. 

Зрелище было в самом деле впечатляющим и экипаж устроил мне шумную овацию, хотя 
я, признаться, ничего не услышал. Я испытывал скорее чувство удовлетворения 
ученого, убедившегося на практике в достоверности своей теории, чем ликование 
военного, быстро и эффективно уничтожившего противника. Все получилось как-то 
слишком легко. 

Ракеты сгорели и погасли. Нас снова окружила тьма. 

Через несколько минут я обнаружил тусклые, мигающие огоньки слева, очертившие 
расплывчатый силуэт большого корабля. Я приказал приготовиться к новой 
торпедной атаке: 

- Цель слева по борту по пеленгу 70 градусов! Я проинструктировал Миеси 
использовать на этот раз четыре, а не восемь торпед и дал команду: 

- Аппараты! Товсь! Пли! 

Было 23 часа 59 минут, когда четыре смертоносных рыбины снова вылетели из 
аппаратов "Амацукадзе" и ринулись к цели. Через три минуты и 40 секунд над 
нашей целью поднялась огромная алая стена пламени. Жертвой оказался 
американский легкий крейсер "Джуно", который в этот момент вел артогонь по 
"Юдачи". Мои моряки снова взвыли от восторга. 

Лейтенант Шимицу хотел добить противника артогнем, но я не разрешил. Орудийные 
залпы только бы выдали наше местонахождение. 

Придя в себя, я огляделся. В темноте стоял оглушительный грохот орудий, 
сверкали вспышки выстрелов. 

Американский эсминец "Кашинг", выйдя в атаку на линкор "Хийя", попал под огонь 
нашего эсминца "Теруцуки". Японский эсминец находился в темноте с левого борта 
линкора, а "Кашинг" попал в перекрестие наших прожекторов. В итоге "Теруцуки" 
просто расстрелял его прямой наводкой. 

Другой американский эсминец "Лоффи" почти врезался в "Хийя". Отвернув в 
последний момент, "Лоффи" промчался под бортом линкора, поливая его надстройку 
очередями крупнокалиберных пулеметов. 

Капитан 1-го ранга Судзуки - командир линкора - был убит на месте. Другие, 
включая и адмирала Абе, ранены. Огромные орудия линкора и торпеды "Теруцуки" 
настигли американский эсминец на отходе и потопили его в течение нескольких 
минут.