конвоя у побережья Малайи. 

Затем по радио хлынул поток сообщений о японских воздушных атаках на английский 
линкор "Принс оф Уэлс" и линейный крейсер "Рипалс". С нескрываемым волнением 
читал сообщение за сообщением об этом сражении, разыгравшемся примерно в 1000 
миль от нас. 

Мне очень хотелось принять участие в этом бою, но |на войне находишься не там, 
где хочешь, а где приказано. Поначалу я чувствовал сильное беспокойство. В 
Малайских водах мы имели только два линкора: "Харуна" и "Киришима". Это были 
старые корабли, построенные в 1912 и 1913 гг., то есть самыми старыми из всех, 
находящихся в строю Императорского флота. Мне казалось, что им придется туго с 
"непотопляемым" "Принс оф Уэлс" и грозным "Рипалсом". 

Поток первых сообщений был противоречивым и путаным. Командир 3-й эскадры 
эсминцев контр-адмирал Синтаро Хасимото кому-то докладывал, что его кораблям 
будет трудно перехватить противника. Подводная лодка "Джи-65" сообщила, что 
потеряла английские корабли из вида в дождевом шквале. Радиосообщения забивали 
друг друга, в эфире отсутствовала элементарная дисциплина, разведсводки не 
поступали. Как это ни странно, но ни единого американского корабля не было и в 
помине, чтобы хоть как-то помешать нашему вторжению на Филиппины. Но надо 
честно признать, что появление двух английских кораблей привело в близкое к 
панике состояние весь этот огромный район. 

В 14:00 10 декабря обстановка несколько прояснилась, когда поступило сообщение: 
"Английские корабли следуют без воздушного прикрытия". Затем снова посыпались 
радиограммы одна за другой. 

"22-я эскадрилья бомбит линкор противника. 14:20". 

"Линкор противника торпедирован. 14:30". 

"Попадание авиационной торпеды в крейсер противника. 14:40. Корабль потерял ход 
и тяжело кренится на левый борт". 

"Один из пяти эсминцев противника горит". 

"Один из тяжелых кораблей противника взорвался и затонул. 14:50". 

Теперь и я был окончательно сбит с толку. Казалось невероятным, что японским 
самолетам одним удалось утопить "Принс оф Уэлс" и "Рипалс". 

Результаты японского нападения на Перл-Харбор никогда не служили для меня 
веским доводом для использования авиации против кораблей, поскольку противник 
был полностью захвачен врасплох. Я признаюсь, что не имел должной широты 
взглядов, будучи влюбленным в эсминцы. Но уничтожение английских линкора и 
линейного крейсера у берегов Малайи потрясло меня до глубины души. Я никогда не 
считал самолеты столь мощным оружием. 

Надо сказать, что мои заблуждения хотя и были поколеблены, но все-таки не до 
конца. Я продолжал относиться скептически к авиации, главным образом из-за ее 
сильной зависимости от условий погоды. 

Конечно, я не мог тогда предвидеть, что через три года и четыре месяца отряд 
японских кораблей, где я буду командовать крейсером, попадет почти в такое же 
положение, как и английские корабли у Малайи, и также будет уничтожен одной 
авиацией противника. 

15 декабря главное командование, удовлетворенное ходом Филиппинской операции, 
пришло к выводу, что больше нет надобности патрулировать воды в районе Легаспи 
и отдало приказ нашим кораблям возвращаться в Палау. Пока мы пополняли в Палау 
запасы топлива и снабжения, пришел новый приказ эскортировать десантные 
транспорты в Давао. 

17 декабря в 07:00 конвой из транспортов с войсками, разбившись на три эшелона, 
вышел из Палау. Эскортировали конвой семь эсминцев и два сторожевика. Руководил 
операцией контр-адмирал Танака со своего флагманского крейсера "Дзинтцу". 

Через 45 минут после выхода из Палау я получил доклад гидроакустиков об 
обнаружении ими подводной |лодки всего в 2000 метров по пеленгу 80 градусов 
правого борта. Это было почти точное повторение ситуации, случившейся в день 
"Д". На этот раз никакие сомнения меня больше не мучили. Увеличив скорость до 
21 узла и сблизившись с целью на 1000 метров, я сбросил серию из шести 
глубинных бомб. Затем развернулся на 230 градусов и сбросил еще шесть бомб. 
Бомбы взорвались, подняв огромные фонтаны воды, но никаких результатов нашей 
атаки мы не обнаружили. Я снова занял свое место в эскорте с правого борта 
второго эшелона из четырех транспортов, идущих зигзагом со скоростью 10 узлов. 

В 13:00 того же самого дня пришло сообщение с эсминца "Курошио", идущего в 
эскорте первого эшелона: