Угаки сидел за столом и по выражению его лица можно было догадаться, что он 
пребывает тоже далеко не в блестящем настроении. 

- Разрешите, господин адмирал, - сказал я, входя. - Не уделите ли вы мне 
несколько минут для беседы? 

- Конечно, Хара. Входите, садитесь. 

Я сильно волновался и только после некоторой паузы под вопросительным взглядом 
адмирала решился заговорить. 

- Адмирал Угаки, - начал я, - мое поведение может показаться вам дерзким и 
неуместным, но я надеюсь на ваше понимание. Я также надеюсь, что вы не сочтете 
меня человеком трусливым и не способным... 

- Я знаю вас очень хорошо, Хара, - перебил меня адмирал. - Смелее. Скажите все, 
что хотите сказать. Вы же пришли, чтобы обсудить со мной саму целесообразность 
открытия военных действий против Америки и Англии? Правда? 

- Так точно, адмирал. Я понимаю, что являюсь всего-навсего узким специалистом в 
области торпедного оружия, чтобы осмелиться критиковать решения, выработанные 
мозгом страны и ее вооруженных сил. Поэтому простите мне мою прямоту, господин 
адмирал Угаки, но я очень скептически оцениваю всю нашу стратегию. Разве мы не 
можем избежать тотальной войны, обойдя, скажем, Филиппины, и захватив 
Голландскую Ост-Индию, богатую именно теми сырьевыми ресурсами, которые, по 
вашим же словам, вынуждают нас взяться за оружие? 

Вымученная улыбка, совсем как у Нагумо, появилась на лице адмирала Угаки. 

- Что я могу сказать вам, Хара? Только то, что ваше мнение разделяют многие 
старшие офицеры, но его не пожелали принять во внимание. Поэтому я хочу 
подчеркнуть следующее. Решение принято и мы должны быть готовы к худшему. Как 
вам известно, адмирал Кичисабуро Номура, назначенный послом в Вашингтон, ведет 
сложные и длительные переговоры в усилиях достичь с американцами какого-нибудь 
компромисса. Мы не ищем войны. Но если нам не оставят другого выбора, мы 
нанесем целую серию быстрых и беспощадных ударов. Вот теория, которая принята и 
одобрена высшим командованием. 

Я вздохнул, поняв, что все дискуссии бесполезны. Я снова попросил прощения за 
бесцеремонность, на что Угаки сказал: 

- Успокоитесь и берегите себя. Вы один из лучших командиров эсминцев на флоте. 
Многое будет зависеть от вас. Прощайте, Хара. Рад буду встретиться с вами снова.
 

Однако эта встреча для адмирала Угаки и меня оказалась последней. Угаки удалось 
уцелеть, когда двухмоторный бомбардировщик "Бетти", на котором находился 
адмирал Ямамото с офицерами своего штаба, был сбит американскими истребителями 
"Р-38" в апреле 1943 года. Это произошло вблизи острова Бугенвиль (Соломоновы 
острова). При этом сам адмирал Ямамото погиб. Угаки уцелел, и уже когда бои шли 
на Окинаве, вылетел туда в качестве одного из камикадзе. 

До сего дня мне точно не известно, был ли сам Угаки среди тех, кто возражал 
против целесообразности нападения на Перл-Харбор. Но я всегда чувствовал, что и 
он, и адмирал Нагумо были против этого налета. И хотя сам адмирал Ямамото был 
совершенно непреклонным в нанесении предварительного удара по главным силам 
американского флота в Перл-Харборе, он, говорят, тоже предупреждал, что 
японский флот сможет сражаться на равных с объединенными силами европейских 
держав только два года. Адмирал надеялся, что за это время политикам удастся 
договориться о приемлемом мире для Японии и тем самым избежать катастрофы. 

С пылающим лицом и гудящей головой я поднялся на палубу. Кругом небольшими 
группами стояли молодые офицеры, оживленно беседуя. Я услышал, как один 
капитан-лейтенант сказал: 

- Нам на эсминцах придется всегда сражаться с превосходящими силами противника. 
И именно от нас будет зависеть исход войны. 

Я подумал, что он был совершенно прав. Вернувшись в свою маленькую каюту на 
"Амацукадзе", я взял с полки томик Сун-Ци. Труды этого древнего китайского 
классика по стратегии и философии уже 2500 лет являлись Библией восточных 
воинов. 

Бессмертный труд открывался следующим заявлением: "Военное искусство является 
жизненно важным для государства. Это вопрос жизни и смерти, процветания или 
крушения. Поэтому оно является объектом изучения, которым невозможно 
пренебречь". 

В главе Третьей делалось заключение: "При ведении войны сохранение своей Родины 
от бедствий является более важным, чем разгром и опустошение другого