испанского берега в ожидании вечера. Так провели мы весь день на 70-метровой
глубине. Время от времени вихревые движения подводного течения  подбрасывали
лодку и швыряли на лежащие под ней камни с  глухим  гулом,  который  зловеще
отдавался в сигарообразном корпусе,  вызывая  у  нас  сильное  беспокойство,
поскольку  лодка  могла  получить  повреждение,  а  противник   при   помощи
гидрофонов мог обнаружить ее присутствие.
   Наконец наступил вечер, и мы всплыли.  Море  спокойное,  ветер  западный,
видимость прекрасная. Лодка была в 500 м от берега бухты Тольмо. Направились
в позиционном положении к Гибралтару. Хорошо  освещенный,  он  вырисовывался
слева по носу.  В  21  час  мы  попали  в  луч  прожектора;  погрузились  и,
ориентируясь  или  по  глубинам  или,  периодически  поднимая  перископ,  по
испанским маякам (все они были зажжены), вошли в бухту  Альхесирас.  Сильное
течение могло причинить неприятности. Непосредственно вокруг точки  поворота
в направлении берега имеется ряд очень опасных подводных камней и мелей (Лас
Бахас). Около этих камней образуются водовороты во всех направлениях. Бедная
"Шире" кружилась как сухой лист, подхваченный ветром; она то бросалась вниз,
то стремилась во что бы то ни стало всплыть, то приближалась  к  берегу,  не
слушаясь руля (кстати, действие руля  почти  не  ощущается  на  таких  малых
скоростях). Чтобы избежать дрейфа, вызванного течением, я вел лодку курсом с
поправкой  на  40ё  влево  от  истинного  курса.  Наконец  удалось  усмирить
"непослушного коня" и, удерживая его в руках, медленно  продвигаться  прямым
курсом к цели.
   А противник? Мы приближались к его базе и  находились  уже  в  нескольких
тысячах метров от Гибралтара. Через гидрофоны было слышно движение  кораблей
на рейде: среди них  эскадренные  миноносцы  в  дозоре,  сторожевые  катера,
крейсирующие перед входом  в  порт,  слышались  шумы  работающих  двигателей
внутреннего сгорания  (возможно,  это  были  испанские  рыболовные  суда  из
Альхесираса) - вся жизнь на  поверхности  отражалась  в  нашем  акустическом
приборе. Руководствуясь этими звуками, зная  их  характер,  интенсивность  и
направление, мы ясно представляли,  что  происходило  наверху  над  нами,  и
соответственно определяли наши действия.
   Сколько звуков слышишь под  водой,  когда  плаваешь  в  военное  время  в
подводном положении на лодке! В это время все  внимание  концентрируется  на
акустическом приборе.
   Турбина...  Это  эсминец:  сейчас  он  приближается,  мы  без   гидрофона
отчетливо слышим, как его винты разрезают воду. Вот он  проходит  над  нами,
все прислушиваются, затаив  дыхание;  затем  он  удаляется.  Курсы  кораблей
случайно пересеклись: миноносец наверху шел в направлении пролива,  а  лодка
на глубине бесшумно пробиралась в бухту. Бывают же такие совпадения!
   В лодке стояла полная тишина, так как  мы  находились  совсем  близко  от
Гибралтара - на расстоянии около двух  миль.  У  всех  на  обуви  веревочные
подошвы, металлические ключи обернуты ветошью;  все  корабельные  механизмы,
кроме  главных  электромоторов,  остановлены;  приняты   всевозможные   меры
предосторожности, с тем чтобы противник, который находился очень близко,  не
мог нас обнаружить. Экипажи управляемых торпед  были  спокойны  и  готовы  к
выполнению задачи; они, кажется, очень желали бы ускорить переход.  Командир
группы водителей Биринделли активно помогал мне в управлении лодкой.
   "Шире"  медленно  и  скрытно  продолжала  свой   путь.   Глубины   начали
уменьшаться, лодка задевала за склон берега. Неожиданно над нами  послышался
шум двигателя внутреннего сгорания, который затем внезапно прекратился.  Все
посмотрели друг на друга: что будет? Имеет ли противник гидрофоны? Есть ли у
него глубинные бомбы? Моя шутка по адресу нарушителя нашего покоя  разорвала
гнетущую тишину, воцарившуюся на лодке; на лицах появляется  улыбка,  момент
неуверенности прошел. И вот в 1 час  30  мин.  30  октября  мы  оказались  в
намеченном пункте у устья  реки  Гуадарранке  на  глубине  15  м.  Трудности
подхода преодолены. Водители надевали специальное снаряжение  и  заканчивали
последние приготовления.  Между  тем  корабельный  радист  принял  сообщение
высшего военно-морского командования - подтверждение того, что два  линейных
корабля находятся в гавани. Распределив цели, я в два часа подвсплыл, чтобы,
сердечно попрощавшись и пожелав успеха экипажам управляемых торпед, спустить
их на воду. Затем сразу же  лодка  погрузилась.  Через  несколько  минут  мы
услышали  в  гидрофоны  характерный  шум  удаляющихся  торпед.  Их  действия
начались. "Шире", выполнив свою задачу, изменила курс. Самым малым  ходом  в
подводном положении, почти скользя по дну, чтобы не поднять тревоги, которая
роковым образом сказалась бы на исходе всей операции, мы вновь  пересекли  в
обратном направлении бухту Альхесирас. В 7  час,  лодка  вышла  из  нее  при
попутном течении и весь день шла курсом на Италию. Поскольку мы находились в
радиусе действия английских сторожевых кораблей, нужно было идти в подводном
положении, но это мучительно: электрическая  энергия  на  исходе  -  батареи
почти разряжены, хотя мы шли все время  самым  малым  ходом;  сжатый  воздух
почти весь израсходован; воздух внутри  лодки  был  в  такой  степени  беден
кислородом и  насыщен  углекислым  газом,  что  у  всех  тяжелела  голова  и
появлялось неудержимое желание подышать чистым, свежим воздухом.
   Но сделать этого пока нельзя.  Всплыть  -  значит  погибнуть.  Весь  день
продолжались мучения.  К  6  час,  вечера  появились  первые  случаи  потери
сознания. Физическое напряжение людей достигло предела; лодка находилась под
водой ровно 40 часов. В 19 час. 00 мин., несмотря на то, что солнце  еще  не
скрылось за горизонтом, я принял решение всплывать. Поток  свежего  воздуха,
ворвавшийся в лодку, создал ощущение опьянения. Поднимаюсь на мостик и  дышу
полной грудью. На безоблачном  синем  небе  огненное  солнце  перед  закатом