разобьют, а теперь начали появляться сомнения. Не потому,, что у испанского 
народа не хватало воли и энергии для борьбы, а потому, что интервенция 
фашистских государств, Германии и Италии, все усиливалась. Так называемая 
демократическая Европа, Франция и Англия, душила своей нейтральной политикой, а 
Советский Союз был слишком далеко. На море фашистские подводные лодки начали 
блокаду испанского побережья. Это необычно затрудняло снабжение — не хватало 
оружия и боеприпасов, ухудшилось положение с (продовольствием.
В центре Мадрида, по улице Арсенала, в мастерской, шившей обмундирование для 
солдат, пожилой портной мне сказал:
— Народ силен. Артиллерийские снаряды не дают нам ночью спать. (Фашисты начали 
по ночам обстреливать город, чтобы не дать возможность населению вдохнуть — Р. 
Л.). Помещения не отапливаются, мы мерзнем. Наш паек сократился. Но мы работаем 
в два Ваза больше, чем раньше. Эту зиму мы выдержим, но и следующую, если 
ничего не изменится, нам придется очень трудно;
Мне не только было жаль расставаться с добрыми испанскими друзьями, мне 
казалось, что я бросаю их в трудную для них минуту. Я чувствовал себя, как 
человек, оставляющий в беде друга.
«Chico» был крайне подавлен последними организационными мероприятиями Прието. 
Из дивизии ушел комиссар-коммунист, а вместо него прислали социалиста. Узнав, 
что я ухожу из бригады, «Chico» пришел ко мне и сказал:
— Камраде Рудольфо, не найдется ли там, куда ты уходишь, чего-нибудь и для меня,
 ведь здесь уже ничего не позволят делать так, как надо.
Я, конечно, ничего не мог предложить ему. С минуту подумав, он спросил, что я 
оставлю ему на память. Мы обменялись часами.
Карлос сказал, что он еще надеется побывать в Москве и тогда непременно посетит 
меня. Я оставил ему свой московский адрес.
Капитан Франциско после боев под Брунете стал майором, он подарил мне свою 
визитную карточку с надписью: «Me abrazo sincero у fuerte», что в переводе 
означает: «Обнимаю сердечно и сильно». Он просил непременно написать ему, когда 
вернусь в Москву. Я, конечно, обещал им и самому себе никогда не забывать их.
В Мадриде мне присвоили звание капитана. У меня началась скорее жизнь чиновника,
 чем воина. В гостинице «Гайлорд» у меня был удобный номер в полторы комнаты, 
при гостинице была столовая. Штаб фронта находился в нескольких километрах от 
города. В моем распоряжении была личная автомашина с шофером. Вначале у меня 
были трудности с языком, приходилось часто заглядывать в словарь. Я начал брать 
уроки испанского языка и прилежно изучать грамматику. Я читал на испанском 
языке книги.
До меня тут работал какой-то югославский товарищ, Петрович (Попович). С неделю 
он знакомил меня с новой работой, а затем уехал.
Советник фронта — генерал Максимов, как его называли в Испании, низкорослый 
блондин, очень, подвижной и всегда приветливый. Читая мои обзоры, он весьма 
деликатно указывал на недостатки моего русского языка, а говоря о существенных 
ошибках, обосновывал свои суждения с точки зрения военной науки. Мадридским 
фронтом в то время командовал известный генерал Хосе Миаха. Ему было около 
семидесяти лет, и его роль в военных операциях фронта была ничтожна. Всеми 
операциями руководил полковник Матальяна, окончивший в Париже военную академию, 
очень интеллигентный, энергичный и знающий кадровый офицер. Однако было трудно 
судить, что у него на уме. Он всегда был очень любезен, но в то же время очень 
официален. Таких сердечных отношений, как в 108-й бригаде здесь, разумеется, не 
было. Нельзя не отметить, что в штабе царил образцовый порядок. Все шло здесь 
по определенному распорядку и всегда каждый был на своем месте. На Мадридском 
фронте наступило затишье. После боев под Брунете на всем этом секторе фронта 
никаких активных военных действий уже не было.
Однако общая обстановка вскоре начала сильно ухудшаться. В середине марта 
фашисты прорвали фронт у Бельчите и изо всех сил рвались к берегу
Средиземного моря. На небольшом секторе фронта были сосредоточены около 750 
самолетов и 170 артиллерийских батарей, много танков и хорошо вооруженных, 
полнокровных частей интервентов и испанской регулярной армии. У республиканской 
армии ощущался все больший недостаток оружия и другой военной техники. Дивизии 
были обескровлены в боях под Теруэлем. В начале апреля прорыв расширился в 
направлении Уэска — Лерида. 5 апреля пала Лерида. 15 апреля фашистские части 
заняли небольшой город на побережье Средиземного моря — Виньяросу. Таким 
образом от Центральной Испании была отрезана Каталония с городом Барселоной. 
Теперь Центральную Испанию можно было снабжать только с моря или по воздуху — 
самолетами.
18 апреля 1938 года в Риме было подписано соглашение, по которому Англия не 
возражала против интервенции Италии в Испании. Теперь итальянские и германские 
военные суда и подводные лодки задерживали любой транспорт, направляющийся в 
порты Центральной Испании, чтобы оказать материальную помощь законному 
правительству Испании и испанскому народу. 13 июля французское правительство 
специальным постановлением закрыло испано-французскую границу.
Пораженческие тенденции все больше охватывали входящие в Народный фронт партии 
и организации. Только Коммунистическая партия решительно поддерживала 
правительство Негрина и призывала продолжать борьбу. Сторонник капитуляции 
Прието был снят с поста военного министра.
Испанский народ не хотел идти в рабство к фашистам. По призыву Коммунистической 
партии в Барселоне в марте состоялась двухсоттысячная демонстрация против 
капитулянтов. Началась кампания за создание стотысячной добровольческой армии. 
За несколько дней записалось больше двадцати тысяч добровольцев, в основном 
заводская молодежь. Их места на заводах заняли женщины. Производство военных