Средиземного моря. Ближайший порт, в который стоило бы пойти — Оран на 
африканском побережье Французского Марокко. Но чтобы попасть в Оран, надо 
пересечь Средиземное море, правда, почти в самой узкой его части. Расстояние 
составляет примерно 110—115 морских миль. А это 12—13 часов хода для грузового 
парохода или 4—5 часов — для миноносца. 
Но в море, на траверзе Картахены — Аликанте — Валенсия выслеживают добычу 
десятки английских военных кораблей, миноносцы и крейсеры Франко. Да и на чем 
идти в рейс? 
— Недалеко от «Капитании» у причала стоит какой-то старый пароход, кажется 
английский, — вспомнил комиссар. — Вот только не знаю — есть ли на нем команда 
и в порядке ли машина. Под английским флагом может быть, и проскочите в Оран. 
— Что ж, давайте пойдем посмотрим этот «линкор», — вставая из-за стола, сказал 
мой начальник. — Другого выхода все равно нет. 
Мы взяли пистолеты, гранаты, ручной пулемет и пошли в порт. Дул свежий 
штормовой ветер. Луна ненадолго выплывала из-за низких облаков. В городе еще 
полыхали пожары. Багровые языки пламени вздымались к холодному небу. Где-то 
строчил пулемет, доносились далекие орудийные разрывы. Начал накрапывать мелкий 
назойливый дождь. 
Мы подошли к судну. Это был старый и потрепанный транспорт, с облезшей краской. 
На корме надпись: «Африканский старатель» — «Нью-Кастл». Ни одного огонька. 
Черные иллюминаторы. Грязный и скользкий трап. 
Мы обошли палубу, но не встретили ни одного вахтенного. Потом поднялись на 
мостик и заглянули в капитанскую каюту. 
В каюте было относительно светло. Горел большой бензиновый фонарь. 
— Что вам угодно, господа? — спросил нас пожилой человек в форменном кителе с 
четырьмя нарукавными нашивками. 
Это был капитан судна. 
— Вы говорите по-испански, кэптэн? — обратился я к капитану. 
— Да, я часто ходил в Южную Америку. 
— Вот и хорошо. Так мы скорее договоримся. 
— Узнай, в каком состоянии эта лоханка, — сказал мне Жуков. 
Сведения, которые я получил у капитана, были малоутешительны. Два прямых 
попадания во время авиационных налетов, сотни осколков. Два котла из трех 
выведены из строя. Весь рулевой механизм разбит. Из тридцати человек команды 
осталось одиннадцать и вообще — чего мы от него хотим, — недружелюбно 
осведомился капитан, — с тоской поглядывая на пистолеты и ручной пулемет. 
— Спроси у него, действуют ли кормовые лебедки на корабле. 
Я перевел вопрос Евгения Николаевича. 
— Не собираетесь ли вы, джентльмены, поставить мой «лайнер» под погрузку? — 
иронически улыбаясь, спросил капитан. — И кто мне заплатит за убытки? Я зашел 
сюда на несколько дней отремонтировать свои котлы, но вот уже вторая неделя, 
как я не могу вырваться отсюда. Моя страна не воюет, почему же, я вас спрашиваю,
 джентльмены, бомбы падали на мой пароход, почему я должен торчать в этой дыре, 
каждую секунду ожидая шальной пули или осколка? 
— Знаете что, капитан, — перешел я на дружественный миролюбивый тон. — Вы 
абсолютно правы, вам незачем торчать в этой дыре. Выйдем в море. Руль будет 
управляться кормовыми лебедками — так говорит мой командир. — И я кивнул в 
сторону Жукова. — Дотянем как-нибудь на одном котле. Нам ведь недалеко, до 
Орана. 
Капитан встал и со злостью сказал: 
— Вы что, смеетесь надо мной? Уж если я и рискну выйти в море на этом 
продырявленном гробу, то пойду в Сеуту. В Оране мне делать нечего. 
А в Сеуте, фашистском военно-морском порту, делать нечего было нам. 
— Капитан, не стоит упрямиться. Нас здесь шестеро, да еще человек тридцать 
вооруженных моряков ожидают на причале. Договоримся по-хорошему, чтобы не 
арестовывать вас и команду. Мы ведь и сами доведем судно. А затем прошу вас 
сделать прокладку курса поточней, чтобы не отклоняться вправо. А то, чего 
доброго, и впрямь в Сеуту попадешь. С вашей командой мы сами договоримся. Через 
два часа отдаем концы. 
Команда «Африканского старателя» оказалась гораздо сговорчивей своего капитана. 
Здесь были люди разных национальностей — два болгарина, один серб, швед, три 
англичанина... Крепкие и бравые ребята. Мы нашли их под полубаком в тесном и 
грязном кубрике. Когда моряки узнали, что надо пробиться в Оран и что на борту 
будут четыре русских и группа испанских коммунистов, они быстро и охотно 
согласились на этот не совсем обычный рейс. 
Кочегары и машинисты пошли вниз готовить машину и поднимать пар в котле. 
— Хесус, — обратился командир бригады к комиссару, — я решил отправить тебя с 
русскими, может быть, прорветесь в Оран. 
— Я вас не понимаю, капитан. С какой стати я должен бросать бригаду в самые 
тяжелые дни? 
— Пойми, Хесус, я холост и одинок. Никто обо мне не заплачет. А у тебя жена во 
Франции. Ты постараешься разыскать ее в лагерях. И потом, ты, кажется, ждешь 
мальчика. Как ты его назовешь, старина, Хосе или Антонио? 
— Командир, я никуда не уеду. Я не брошу тебя. 
— О чем они спорят? — спросил Жуков. 
Я рассказал ему. 
Командиру бригады — капитану Федерико, очевидно, уже надоело уговаривать своего 
комиссара. Он перешел с дружеского тона на резкий, командный. 
— Комиссар Хесус, я получил указание члена ЦК и предлагаю тебе покинуть 
Картахену.