«
Это самый страшный фронт из всех, которые я видел
, – говорил ветеран войны Модесто в разгаре сражения в сентябре 1938 года. –
На четырехкилометровом участке наступает сот
ня танков и столько самолетов, сколько мне никогда еще не при
ходилось видеть в воздухе
».

Позже выяснилось, что в атаках на Гаэту и Сьерру-Пандольс генерал Ягуэ применил 
на узком фронте 130 бронеединиц и 300 германо-итальянских самолетов, больше, 
чем насчитывалось тогда во всей республиканской армии. Атакам предшествовала 
кропотливая воздушная и войсковая разведка и многодневный массированный 
артиллерийский огонь. Однако республиканцы удержали высоты и в августе и в 
сентябре.

«Ликвидировать красных, укрепившихся на правом берегу
Эбро, нелегко. Мы имеем дело не с оравами дружинников, а с креп
ко сколоченной и хорошо обученной армией»
, – писала в дни сражения италофашистская газета «Джорнале д’Италия».

О борьбе в воздухе над долиной Эбро республиканский летчик Франсиско Тарасона 
рассказывал в послевоенных воспоминаниях:

«
Там, наверху, мы успевали только стрелять не целясь… Вра
жеской авиации было так много, что мы не видели неба. Ее са
молеты даже мешали друг другу. Некоторые из них дежурили
над нашими аэродромами, чтобы добить нас при возвращении
из полета – с пустыми баками и без патронов
».

Республиканское командование и Негрин требовали отстаивать постепенно 
сокращавшийся плацдарм южнее Эбро, рассчитывая на скорую общеевропейскую войну. 
Вероятность войны росла. Август – сентябрь 1938 года стали временем 
чехословацкого кризиса в международных отношениях. В четырех государствах 
прошли мобилизации и призыв запасных военных. В Бургосе опасались, что Гитлер и 
Муссолини должны будут сражаться с демократическими державами и оставят 
националистов без дальнейшей помощи.
Опасения дальновидного Франко были вполне обоснованными. В конце августа 
готовившиеся к борьбе с Чехословакией, Францией и СССР Гитлер и Геринг 
известили правительство Франко об эмбарго на вывоз оружия и боеприпасов из 
Третьего рейха.
По выкладкам германских и националистических штабистов, общеевропейский 
конфликт мог привести к крушению националистической Испании. Вступившая в войну 
Франция сразу атаковала бы Франко в Марокко и в Пиренеях, а Англия – на море. 
Озабоченный каудильо приказал спешно укреплять обе границы с Францией – в 
Европе и в Африке. На возведение укреплений было направлено 20 000 
военнопленных.
Но общеевропейский военно-политический кризис на пике международной 
напряженности закончился известным четырехсторонним Мюнхенским соглашением 
29-30 сентября. Формально посвященное только судьбе Чехословакии, оно нанесло 
тяжкий психологический удар всем сторонникам сопротивления тоталитаризму, в том 
числе Республике. Войны не последовало. Международная напряженность пошла на 
спад. Две «великие демократии» отступили перед диктаторами, расплатившись 
территорией и интересами третьей страны.
После Мюнхена в рядах испанских республиканцев стали неуклонно назревать 
деморализация и отчаяние, которые постепенно перерастали в паралич военного и 
политического руководства.
Многие прежние поборники борьбы с Франко – от Асаньи до анархистов, от Агирре и 
Компаниса до Бестейро осудили в 1938 году военные усилия Республики и довольно 
открыто стали домогаться прекращения войны – в том числе ценой капитуляции. 
Часть социалистов даже перешла в оппозицию к продолжению войны. Сомнительными 
считались действия генштаба и его главы – Рохо, командования армий Центра во 
главе с Миахой и Матальяной.
Внимательный наблюдатель событий, находившийся в Испании свыше двух лет, 
Пальмиро Тольятти считал мотором тайного сопротивления и открытого саботажа 
масонов, к которым относились многие партийные политики, провинциальные 
губернаторы, кадровые офицеры и дипломаты. Надгосударственные связи соединяли 
их с масонством Западной Европы, которое с 1931 года поддерживало Республику, а 
после Мюнхена взяло курс на ее ликвидацию.
Тольятти в общей форме указал и еще на одну причину паралича власти – 
разложение и продажность партийно-профсоюзного и военного руководства. В 
секретном докладе он указывал на вовлеченность многих (включая коммунистов) в 
спекуляцию, вымогательства, разврат.
Из других источников известно, что в 1938 году по Республике стали ходить слухи 
о имеющихся у ее руководителей «секретных счетах в швейцарских банках». 
Естественно, что нажившиеся на войне администраторы, военные и политики с 
ухудшением военной обстановки стремились к чему угодно, только не к продолжению 
военных действий.