противоснарядного бронирования и «побольше снарядов к 88-миллиметровым 
зениткам».
В сроках и темпах наступления «красных» Франко и его штаб не ошиблись. Высшее 
республиканское командование снова, как в дни Брунете и Теруэля, было 
загипнотизировано успехом первого дня операции и уверовало в его продолжение по 
инерции. Оно напоминало заложника собственных победоносных сводок первого дня 
битвы. Генерал Рохо отказал прорвавшему оборону врага Модесто в резервах, а без 
них наступление стало выдыхаться уже на третий день операции.
Роковое последствие разгрома и бегства республиканцев в Арагоне – нехватка 
грузовиков – помешало оперативному применению введенных в сражение рекрутов, 
которым пришлось следовать к полю боя пешком.
Участники сражения и его историки отмечали, что наступление республиканских 
танков на первый-второй день операции могло вывести пехоту Модесто в глубь 
Арагона, к самому Алька-ньису (75 километров от излучины Эбро), то есть к 
предместьям
Сарагоссы. В восточном Арагоне националисты не имели укреплений и запасов. Но 
переправить через Эбро бронетехнику и артиллерию Барселона разрешила только на 
четвертый день битвы, когда было уже поздно – отброшенные от реки националисты 
успели прийти в себя, получить первые подкрепления и восстановить сплошную 
оборону.
К тому же танки и бронеавтомобили, скопившиеся у немногих переправ, стали 
удобной мишенью господствовавшей в воздухе «легионарной авиации». Не успев 
войти в контакт с противником, они несли совершенно напрасные потери. Впервые в 
военной истории ВВС оказались опасным противником бронетанкового оружия.
«Легионарии» наносили непрерывные удары по переправам. Правда, разрушить их 
оказалось трудным делом из-за небольших размеров целей и вражеского зенитного 
огня. Участники сражения подсчитали, что хорошо подготовленные германские 
пилоты затрачивали на разрушение каждой из переправ не менее 500 бомб. 
Итальянские и испанские летчики попадали в переправы еще реже, а работавшие 
круглые сутки республиканские саперы по многу раз восстанавливали разрушенное.
Между тем республиканскую авиацию Рохо и Негрин приказали перенацелить на 
помощь Модесто с огромным опозданием, только на восьмой (!) день сражения – 2 
августа. Одни фронтовики считали это грубейшим просчетом, другие – плодом 
предательства в военном министерстве.
29-30 июля победоносно начавшееся наступление Армии Эбро было окончательно 
остановлено националистами. К Ягуэ прибыли резервы из Кастилии и Андалузии (в 
том числе навар-рские бригады), и силы сторон уравнялись. Уперешедших к обороне 
Солчаги и Кейпо ставка Франко забрала в пользу фронта на Эбро всю бронетехнику 
и часть артиллерии.
Еще через несколько дней на стороне националистов было преимущество в живой 
силе и технике. На Эбро появились лучшие полевые командиры националистов – 
покорители Севера Алонсо Вега и Гарсиа Валино, штурмовавший Мадрид полковник 
Кастехон.
6 августа Ягуэ развернул ответные атаки против республиканского плацдарма, 
пытаясь отсечь Модесто от переправ. Ударам пехоты и танков подвергся также 
вырвавшийся далеко на юг 5-й корпус. Отсечь всю Армию Эбро у националистов не 
получилось, но под их натиском Листер должен был отступить от Гандесы, которую 
он так и не взял. Теперь Рохо санкционировал ввод республиканских резервов. 
Однако, как и под Брунете, было уже слишком поздно.
Пользуясь недееспособностью лучших дивизий националистов на Эбро, республиканцы 
генерала Эскобара по приказу Негрина контратаковали 12 августа в Эстремадуре и 
за четыре дня отобрали у противника почти половину территории, занятой Кей-по в 
июле. Ртутные рудники Альмадена (50% мировой добычи ртути) остались у 
Республики.
Затем последовали местные успехи генерала Менендеса севернее Валенсии, атаки 
каталонцев у Лериды и Тремпа. Но Франко игнорировал эти разрозненные и 
несильные удары на отдаленных направлениях. Он лучше многих понимал, что 
уничтожение отборной вражеской армии важнее немедленного захвата рудников и что 
битва на Эбро становится решающим сражением войны.
С середины августа армия Модесто находилась в глухой обороне. Националисты 
наращивали силы и технические средства и вели бесконечные фронтальные и 
фланговые атаки. 6 сентября Ягуэ развернул второе наступление, 1 октября – 
третье, 30 октября – четвертое.
Особенно мучительными были многонедельные бои на измор у высот Гаэты и 
Сьерра-Пандольса. Сражение все более напоминало крупнейшие битвы Первой мировой 
войны – Верден, Сомму, Пашендель с их низкими темпами развития операций, 
колоссальным расходом боеприпасов и громадными человеческими потерями в 
траншейных боях.
Многие пехотинцы обеих сторон глохли или сходили с ума от неумолчного грохота 
артиллерийских и авиационных ударов. Националисты сосредочили на Эбро не менее 
750 орудий (в том числе шестидюймовых), 150 бронеединиц. Над плацдармом 
действовало около 500 германо-итальянских самолетов и около 100 республиканских.

Тонны взрывчатки изменили даже рельеф окрестных гор. Но националисты топтались 
на месте или же продвигались поразительно медленно – в среднем по 300 метров в 
сутки. Гигантский перевес в силе огня давал им ничтожно малые плоды. «Красные» 
отвечали свирепыми приказами по войскам, расстрелами за самовольный отход, 
сильным пулеметным и гранатометным огнем, танковыми контратаками. Когда танков 
не стало, республиканцы оказались сильными противниками в штыковых и гранатных 
схватках.