узел местных дорог – Гандесу, расположенную в 40 километрах южнее реки.
В техническом отношении переправа через Эбро была хорошо продумана и 
подготовлена. Заранее были пристреляны многие цели на южном берегу реки, 
запасены понтоны и материалы для строительства временных мостов, реквизированы 
рыбацкие лодки, найдены проводники из местных жителей. Войска подтягивались к 
Эбро по ночам, тайно.
Ввиду большого размаха операции кое-какие сведения о ней все же просочились к 
разведке националистов и итальянцев. О возможном ударе «красных» в середине 
июля офицеры разведслужб доложили генералу Ягуэ, однако он счел сведения 
дезинформацией и не принял ответных мер. Генерал и его штаб рассчитывали на 
проволочные заграждения и пулеметные гнезда на южном берегу реки, которую к 
тому же националисты с господствующих высот держали под постоянным наблюдением 
и обстрелом, прекращая то и другое только в ночные часы…
Глубокой ночью с 24 на 25 июля 1938 года республиканцы после короткой, но 
продуктивной артиллерийской подготовки приступили к форсированию Эбро. 
Артиллерия била только по разведанным целям. Мощность и меткость 
артиллерийского огня получила высокую оценку строгих судей – германских штабных 
офицеров, служивших Франко, Вильгельма фон Тома и Риттера фон Ксиландера. 
Прибрежную оборону националистов Модесто, Листер и Хурадо подавили полностью и 
очень быстро.

Переправу пехоты развернули в темноте – в третьем часу утра и сразу во многих 
местах 50-километрового фронта, тем не менее она прошла организованно и имела 
полный успех на пяти из шести намеченных участков. Три республиканских корпуса 
хлынули через Эбро, захватив врасплох националистическое командование и солдат. 
Те впоследствии рассказывали: «
Противник
свалился на нас словно горная лавина
». У Модесто было тройное преимущество в живой силе и двойное – в вооружении.

Республика вела свое крупнейшее наступление. За несколько дней две дивизии 
националистов были разгромлены. Они отступили, оставив неприятелю 11 000 
раненых и убитых, 4000 пленных, около ста орудий и не менее 500 пулеметов, 
минометов и гранатометов. Единственный за всю войну раз марокканские войска 
Франко были обойдены и отрезаны, а их солдаты сдавались врагу сотнями. 
Находившийся на передовой генерал Ягуэ с трудом избежал гибели или пленения.
Снова отличился корпус Листера. Он стремительным броском прошел по сильно 
пересеченной местности в жару за два дня с боями почти 40 километров и достиг 
подступов к Гандесе. Прочие войска продвинулись на 15-25 километров.
В Республике под влиянием ликующих сводок генштаба царило лихорадочно-радостное 
возбуждение. Негрин, коммунисты и Альварес дель Вайо выглядели победителями. 
Даже Асанья, казалось, на несколько дней стал оптимистом. Газеты уверяли, что 
французский министр иностранных дел Жорж Боннэ, ненавидевший Республику, при 
известии о наступлении на Эбро слег в постель от огорчения.

В Риме Муссолини сердито заявил зятю – графу Чиано: «
За
помни этот день. Я предсказываю сегодня поражение Франко.
Красные – бойцы, а Франко – нет
».

В таких твердынях националистов, как Бургос, несколько дней царило 
замешательство и пораженческий настрой. Считавшийся побежденным неприятель 
вырвал инициативу. После Арагонской битвы это было трудно понять. «Новое 
государство» Франко получило самый тяжкий за всю войну удар на поле сражения. 
Впервые после Сарагосского сражения его войска отступали на широком фронте.
Правда, прорыв врага на Эбро и крайне неудачное начало новой, тяжелой и 
незапланированной в Бургосе битвы не привели к роковому смятению в руководстве 
националистов. Франко в Бур-госе и Ягуэ на передовой сохранили самообладание и 
способность к трезвой оценке событий.
Каудильо многие считали коварным и злопамятным. Однако он не попытался свести 
счеты со строптивым и самоуверенным Ягуэ, взвалив на него ответственность за 
потери и отступление. Оставив Ягуэ на посту, он тем самым выразил ему полное 
доверие.

Каудильо немедленно санкционировал прекращение операций в Валенсии и 
Эстремадуре и направил сильные резервы к Эбро, снимая их со всех прочих 
направлений. Германо-итальянской «ле-гионарной авиации» было предписано 
обрушиться не на авангарды Модесто, штурмовавшие Гандесу, а на республиканские 
переправы и тылы, дабы оставить Листера и Тагуэнью без пополнений и снабжения.
Первоначально Франко даже собирался продолжить отвод войск Ягуэ на юг. Как 
прежде он был готов пожертвовать Сара-госсой ради захвата Севера, так теперь он 
был готов смириться с временной потерей Гандесы и Альканьиса ради выигрыша 
сражения в целом. Каудильо на основании всего прежнего хода войны был уверен, 
что враг все равно продвинется ненамного, а затем его, лишенного снабжения, 
будет нетрудно в короткий срок отрезать и уничтожить фланговыми ударами южнее 
Эбро.
Предвидя большие трудности, каудильо вскоре направил в Берлин ходатайство о 
новой большой партии военных поставок. Он предусмотрительно заказал нацистам 
сотню полевых орудий, 2000 пулеметов, 50 000 винтовок, новые танки